Солнца двух миров

Tay Ewigkeit

– Ты не должен был, - прошептала она.
– Не должен был врываться в сознание тьета.

"И не должен был сохранить рассудок", - продолжила она мысленно.

– Расскажи мне о том, что тебе удалось осознать из увиденного. Умение правильно понять и описать видение не менее важно, чем способность его видеть.

Файрен кивнул. Он говорил медленно, стараясь раскрыть всё, что осталось в его памяти от полученного знания.

– Я видел Сад Химер.

– Тебе случалось бывать там раньше, в видениях или реальности?

– Однажды он снился мне. И я читал о нём.

– Продолжай.

– В саду происходила битва. Люди неосторожно разбудили зачарованную стихию. Их было немного, и для них было очень важно то, ради чего они сражались.

Файрен задумался, но подробности такого ясного, само собой разумеющегося знания, которым он обладал несколько мгновений назад, ускользали от него. Голову неприятно тянуло тупой ноющей болью.

– Миры понесут непоправимые потери, - Файрен повторил мысли, жившие в памяти тьета, которые не успели его покинуть.
– Это движение уже

не остановить. Нам не хватит сил на победу над ними, поэтому остаётся только переписать судьбу.

Он перевёл дыхание. Его преследовало ощущение расщепленности сознания, распылённости его на множество личностей, обладающих общим разумом. Для человека это ощущение казалось совершенно невыносимым.

– Победу над кем?
– невозмутимо спросила оракул.

Файрен покачал головой. Это ему было неизвестно.

– Они ищут путь переписать судьбу, - наконец произнёс он.
– Ищут уже сейчас. Будут искать - скоро - в Саду Химер. И других заповедных местах. Чтобы спасти миры от потерь. Тьет...
– Файрен тщетно пытался вспомнить его имя и имена его спутников, - он радовался битве, но в этой радости не было страсти и возбуждения, которые мы испытываем, когда ощущаем вкус крови и азарт сражения. Он радовался ей как акту творчества.

Оракул внимательно слушала его, иногда задумчиво сверяясь с собственными воспоминаниями. В какой-то момент она показалась Файрену просто юной испуганной девочкой, будто её не окружал больше ореол мудрости и загадочности, который ей создавал строгий взгляд, татуировки, одежда, не оставляющая ничего, кроме этого скользящего сквозь предметы взгляда, а также её манера речи, чистый и тихий голос.

Много позже, запутавшись в том, что является для него прошлым, а что относится к настоящему и будущему, Файрен мог бы узнать, что проникновение в сознание тьета считалось для человеческих провидцев невозможным и являлось одним из строжайших запретов, потому что все, кто пытался это сделать, лишались разума.

– Давай прогуляемся, я покажу тебе нашу обитель, которая отчасти станет и твоим домом, как члена нашей гильдии, - сказала Оракул, когда их беседа была закончена, а её одежда и её строгий образ снова были в меру аккуратны и загадочны.

Перед молодым человеком открывались одна за другой двери комнат чертога, коридоры и залы сменяли друг друга. Кое-где он видел людей, погружённых в транс или склонившихся над бумагами или магическими артефактами. О чём-то Оракул рассказывала ему, что-то позволяла ощутить, снова отдавшись во власть видений. Он не задавал вопросов, стараясь запомнить то, что ему представляли. Файрен понимал, что его приняли за своего. В конце их вводной экскурсии, поблагодарив своего гида, он спросил о том, что поразило его больше всего.

– Оракулы всегда столь часто погружаются в видения, как мне довелось это делать сегодня?

– Мы живём будто между мирами. Видения будущего, прошлого и настоящего составляют суть нашего существования в большей степени, чем то, что происходит на самом деле. Я думаю, у нас получится научить тебя быть хорошим наблюдателем. До новых встреч, - произнесла она, указывая ему на портал, которого они успели достигнуть. Файрен чуть не забыл заполнить анкету, полную подробных и не слишком интересных вопросов, которую ему дали, когда он только пришёл, но ему напомнил о ней стоящий у двери выхода стол, на который была водружена внушительная кипа бумаги возле таблички "Анкеты претендентов", начертанной красиво перевитым, так, что не сразу удавалось разобрать слова, почерком.

Покидая Палату, Файрен чувствовал себя очень усталым и в то же время он ощущал, что узнал сегодня что-то новое и важное.

Тоска и усталость норовили заставить Гиза скатиться в депрессию. Хотелось съехать с высокой ледяной горы, остудить напряжённую назойливыми мыслями голову в вихре снега, может быть, окунуться в холодящий и сковывающий тело источник, а жара вокруг была похожа на утончённое издевательство над его желаниями. Юноша не знал, почему не находил себе места, его затягивала тревога, незаметно пронизавшая оба мира и глубоко расшатавшая Феос. Ветер играл так буйно, что рисковал заставить перестать существовать свою площадку для игр. Город, где жила прежде его семья, был разрушен пару месяцев назад, но они не нашли подходящего места для возведения нового, как не находили многие. Их новым домом стало одно из древних поселений на территории, пограничной с Поющим Лесом, редкий уголок, веками не подвергавшийся разрушениям и остающийся стабильным. Но обманчивое спокойствие лишь сильнее растравливало невнятное беспокойство. Гиз спасался, проводя как можно больше времени в Циасе, погружаясь в весёлое общение с друзьями, ухаживая за девушками, но стоило ему оказаться наедине со своими мыслями, как тревога снова овладевала им. Он переживал кризис самоопределения, искал смысл своих поступков и пытался понять, какой путь ему стоит выбрать, чтобы следовать своим желаниям и в то же время спастись от пустоты, грозившей поселиться в его душе.

Вскоре после выпускного Лаинь Гиз отправился на встречу с братом, который был для него ярким примером целеустремлённости и уверенности в своём предназначении, не подкошенной сомнениями. Он хотел обсудить с Цвером возмущения Феоса, а ещё передать ему небольшое послание от его возлюбленной. Гиз не подумал о том, что путешествие по порталам может быть для него опасным. Война, которой были охвачены оба мира, не затрагивала его в ни в уютной Майсене, где жителей всячески старались оградить от её проявлений, ни дома, в уголке Феоса, где его семья нашла приют и куда не долетали никакие отголоски политики и сражений.

Поэтому он без колебаний нащупал

мысленно образ Цвера, замутнённый барьерами и недоступный для посторонних, считавших его мыслеобраз, и отправился в путь, инстинктивно, как умели лишь родившиеся или прожившие много лет в Феосе. Сеть порталов плотно охватывала оба мира, они использовались как основное средство перемещения на дальние расстояния. Изначально существовали только порталы естественные, служившие для связи между двумя мирами. Их сотворил Ветер, и поэтому у проходящих сквозь них кружилась голова в вихрях смещающегося пространства. Многие годы их изучения позволили жителям Феоса и Циаса освоить создание искусственных порталов. Дискомфорт при прохождении через них сводился к минимуму, не вызывая ни продолжительной дезориентации, ни тяжести в голове даже у самых неподготовленных. Правда, проход через порталы, работающие на основе магии, был недоступен для Лишённых, но в связи с их немногочисленностью, они не брались в расчёт. Государства Циаса контролировали сеть порталов, выдавая допуск, ключи к ним, только тем, кому считали нужным. Уровень допуска к порталам отличался в зависимости от занимаемого положения и имеющихся привилегий. Тот, кто не обладал ключами, при попытке использования портала, просто проходил насквозь его сияющую арку, оставшись в том же месте, где попробовал в него зайти. Ключи снимали магическую блокировку, не допускающую перемещения, а также контролировали уровень доступа. Практически все порталы были связаны между собой, но, тем не менее, при недостаточном уровне доступа приходилось пользоваться пересадочными узлами, так как перемещения были позволены только в определённых направлениях и между конкретными порталами. Пересадочные узлы представляли собой скопление порталов в шаговой доступности друг от друга. Но с жителями Феоса всё обстояло совершенно иначе в этом вопросе, как и во многих других. Их сознание, напитанное энергиями Мира Игр Ветра, было способно без малейшего усилия преодолевать эти блоки, совершенно не замечая их наличия, хотя для произвольного преодоления барьера между Феосом и Циасом им требовалось использовать особую технику, требующую тренировки и способностей к сосредоточению. Даже маленький ребёнок мог пройти через портал и оказаться там, где ему нужно, как если бы проходил через обыкновенную дверь комнаты. Впрочем, дети Циаса дошкольного возраста тоже иногда обладали этой способностью, поэтому территории, на которых находились порталы, тщательно охранялись и дети туда допускались только в сопровождении взрослых. Гиз не чувствовал разницы в ощущениях при прохождении через древние естественные порталы и современные искусственные, и пересадки ему приходилось делать лишь тогда, когда естественный портал, который был ему нужен, не имел никакого сообщения с созданными руками людей. В связи с войнами, как это всегда происходит в нелёгкое и смутное время, вблизи от порталов усилился промысел преступных команд, разбойников, которые старательно наживались на чужих бедах. В мирное время у этих ребят мало кому получалось доставить неприятности, но в военном положении, когда большинство порталов было официально закрыто, они получили возможность разгуляться, врасплох нападая на тех, кто нелегальным образом умудрялся доставать ключи. Среди этих разбойников редко встречался кто-либо толковый и по-настоящему сильный, обычно их банды складывались из неудачников и отбросов общества, принимая в себя молодёжь, страстно желающую проявить свою отвагу и мнимые способности. Гиз столкнулся с молодой бандой, насчитывающей пару месяцев от роду и десяток членов, в возрасте от 12 до 20 лет, когда преодолевал расстояние между двумя порталами, второй из которых должен был привести его в ту местность, где находился сейчас Цвер. Он неторопливо шёл по пустынной местности, поросшей редким леском, когда его вырвало из раздумий ощущение угрозы. Гиз прислушался и почувствовал потоки людской злобы и агрессии, направленной на него, прежде, чем пятеро подростков встали на его пути. Хорошо одетый стройный юноша, одних с ними лет, показался юным разбойникам достаточно подходящей жертвой. Гиз, не позволяя своей мимике или дыханию выразить что-либо из того, что происходило с ним, вошёл в магический транс для творения заклинаний, приготовившись защищаться в случае драки, которая, судя по настрою тех, кто стоял сейчас перед ним, была неизбежной.

– Шикарный костюмчик, - усмехнулся рослый темноволосый парень, приглядываясь к аккуратной и стильной одежде Гиза.
– У тебя, видать, богатенькие предки.

– Мы любим богатеньких, - поддержал его стоявший рядом товарищ.
– Всегда есть, чем поживиться.

– И так приятно, когда они пищат от боли, теряя своё высокомерие, - добавила девчонка лет 15 в коротких шортах с ужасно худыми ногами.

Двое остальных видимо были не из болтливых. Один из них просто подошёл к Гизу и замахнулся на него зажатым в руке ножом. Гиз отступил на шаг, уклоняясь от удара, и это резкое движение порвало сеть заклинания, которым он пытался опутать своих противников. Он едва заметно вздохнул. Раньше ему всегда удавалось избежать драки. Потасовки с приятелями или братом, которыми было богато его детство, всегда носили характер дружеского соревнования, недоброжелатели, встреченные в городе, обычно оказывались шайкой перепивших студентов, которых легко было перепугать иллюзорным драконом, а вот от этих ребят исходила жажда бессмысленной крови. Гизу нужно было несколько минут, чтобы составить заклинания, которыми он собирался воспользоваться, чтобы ускользнуть, но речь, которая могла бы притормозить действия этих отморозков, как-то не приходила на ум, потому что ему пришлось уже трижды остановить удары агрессивного парня с ножом энергетическими блоками. Гиз попытался поймать взгляд черноволосого, который заговорил с ним первым, - он счёл его лидером весёлой компании.