Солнце и сталь
Шрифт:
Конрад пренебрег советом Вулфера. Он решил надеть на поединок панцирь и наплечниками, наручи и латные рукавицы. Вместо меча он вооружился топором, взял небольшой щит и повесил на пояс футовый кинжал. Конрад надеялся, что до кинжала дело не дойдет. Если размеры Двуглавого не преувеличены молвой, короткий клинок едва ли сможет добраться до сердца гиганта. Но лучше пусть кинжал будет и не пригодится, чем остаться без него в тот момент, когда он нужен для победы. Ни плаща, ни шлема на Конраде не было. Щит был украшен символом Солнца.
Когда
Он был сама любезность, и казалось, что это добрый друг пришел поддержать его перед опасной схваткой, а не жестокий правитель, только что выпустивший Конрада из темницы.
Эсме не было. Конрад решил, что так даже лучше. Она слишком оскорбила его ночью. И сейчас ему было не до любовных переживаний.
Под дворцовой лестницей Конрада ждали Сыны Солнца. Он поразился только, как же мало их осталось. Все были в начищенных, тщательно подогнанных доспехах, в плащах с гербом Ордена. При виде своего генерала рыцари и латники отсалютовали ему оружием.
– Солнце и сталь!
– отсалютовал им в ответ Конрад.
Ему подвели коня.
В сопровождении этого эскорта, к которому присоединились еще три дюжины имадийцев, Конрад выехал за ворота. Ильдерим не решился покидать стены города, отправив во главе отряда верного Сароша. Конрад и его товарищ-фарах обменялись крепким рукопожатием.
Один за другим опускались и поднимались мосты, открывались и закрывались ворота. Никто по случаю перемирия не собирался ослаблять бдительность. Война здесь шла столь жестокая, что удивительно было, как вообще стороны договорились о поединке.
Иаджудж собрались посмотреть на поединок в количестве нескольких тысяч. Прочие видимо были слишком утомлены неделей непрерывных штурмов. Сейчас мертвых тел под стенами было не так уж много. Видимо стервятники унесли павших с собой.
Едят ли они своих мертвых?
– подумал Конрад, глядя на толпу грязных полулюдей в лохмотьях, а то и вовсе полуголых, покрытых шрамами, какими-то язвами, росписью татуировок. Обточенные зубы, нарочно изуродованные шрамами лица, растительность на теле больше похожая на шерсть, ногти, похожие на когти. Шакалы Пустоши.
Иаджудж охотно отождествляли себя с шакалами и гиенами. Многие были одеты в их шкуры и подражали крикам животных.
В полумиле дальше, на холме, верхом на белом верблюде сидел, закутанный в свои покрывала, Нэток.
Вокруг Пророка не было даже самудийцев.
На миг Конрад ощутил страстный импульс отбросить все эти рыцарские расшаркивания с поединком, приказать своим людям прорваться через рассеянную толпу иаджуджей, настигнуть Пророка Пустоши и разрубить его.
Но он сдержал этот порыв, потому что понимал, что на деле у его крошечного отряда нет шансов рассеять иаджудж, которых было во много раз больше. Пока они будут противостоять тысячам иаджудж, Нэток успеет скрыться.
И потому, что пришел сюда не охотиться на Нэтока!
Над толпой стервятников высилась колоссальная туша Двуглавого.
Перед Конрадом было самое уродливое человеческое существо, которое можно вообразить.
У гиганта в самом деле было два лица. Первое, расположенное как и у всякого человека, впереди, поражало своим свирепым, звериным выражением. В этом покатом лбе, выпяченных вперед челюстях, крупных острых зубах и маленьких, злобных глазках было мало человеческого, скорее это была морда плотоядной обезьяны.
Но вот Двуглавый обернулся к вопящей и воющей по-звериному орде своих поклонников и Конраду улыбнулось очаровательной улыбкой второе лицо монстра. То было прекрасное лицо столь классических черт, что невозможно было представить, будто оно принадлежит тому же человеку, что и рыло хищной гориллы с Хатег-Хла. На этом лице играла легкая, светлая улыбка, полная будто бы мудрости и сострадания.
Двуликая голова с помощью исполинской шеи была посажена на непомерно широкие плечи. Монстр, в самом деле был не ниже восьми футов. Несмотря на отвислое брюхо, складки жира, свисавшие с ног и рук, огромное тело производило впечатление сильного и стремительного.
Под жиром перекатывалась мускулатура, которой мог бы позавидовать и бык.
Двуглавый был бос и обнажен, если не считать набедренной повязки, столь короткой и куцей, что она почти тонула в валиках отталкивающей плоти.
На жирной груди великана висели в ряд несколько высушенных человеческих рук. К поясу были привешены черепа, и берцовые кости.
В одной руке иаджудж держал выкованный специально для него кривой меч. В любых других руках это оружие показалось бы двуручником. Двуглавый обращался с ним, будто с легким малым мечом. Вторая рука сжимала щит. Видимо, сколь бы ни был самоуверен гигант, он все же решил, что защита ему не помешает. Эта мысль странно успокоила Конрада.
Он спешился. Двуглавый все еще стоял, повернувшись к нему спиной.
Конрад почему-то думал, что заговорит, или зарычит, уродливое переднее лицо.
Но точеные губы красивого лица открылись, и полился мелодичный, музыкальный голос, столь приятный, что Даннаец опешил.
Речь лилась, подобно звону серебряных колокольчиков.
Конрад обернулся к Сарошу.
_ Что он говорит?
– Обещает убить тебя, содрать с тебя кожу и сделать из нее новую повязку. Говорит, что он высосет мозг из твоих костей.
Конрад хотел придумать какой-то дерзкий и остроумный ответ. Перебранки перед боем были старой традицией. Но на ум ничего не шло.
– Назови его что ли земляным червем.
– сказал он Сарошу и тот рассмеялся, а потом разразился длинной речью, длиннее любого земляного червя в сотню раз.
Видимо Сарош неплохо владел речью иаджуджей, потому что выслушав его, Двуликий взревел своим зверообразным ртом и развернулся к Конраду.
– В общем, он обещает раздавить тебя, как жука.
– перевел Сарош, но это уже не требовалось.