Солнце мое
Шрифт:
15 июля.
В субботу утром неожиданно заявились мама с Василичем. Хорошо хоть не в восемь, а в десять, и мы как чувствовали — одетые в кухне сидели. Я пошла открывать и страшно обрадовалась этому последнему факту.
— А чьи это туфли такие?.. — с некоторым ужасом спросила мама, и в воздухе прямо повисло «огромные» и, главное, «мужские».
Вовка вышел из кухни:
— Добрый день.
Мне показалось, или Василич с мамой как-то немножко подвинулись друг к другу? Сплотили ряды, типа. Почему-то стало смешно.
— Познакомьтесь,
— Большой, большой… — несколько растерянно пробормотала мама.
Да, как-то вот так вышло, что вся родня у нас не очень высокорослая.
Зато Василич не растерялся:
— А, так это тот Вова, который в электрике понимает? — обрадовался он и протянул руку, — Александр!
— Владимир.
— Ольга говорила? Есть подработка, хорошо платят, но одному мне никак…
Они ушли в комнаты и там стали обсуждать свои электрические темы.
— Оля, — шёпотом спросила мама, — это просто знакомый или прямо друг?
— Прямо друг, мама. Только никому не говори, чтоб не сглазить.
— А. Ладно, — она явно растерялась.
— Вот так внезапно вырастают дети, раз — и всё, да?
— Да ну тебя! Всё твои шуточки опять?!
— Ну почему, — я усмехнулась, — Мы дружим. Я надеюсь, что всё будет хорошо, но в жизни же всякое бывает, правда?
Она вздохнула.
— И не говори.
— Ну, не кисни! Пошли чай пить.
— А с чем?
— С пирогами же!
Мама зашла на кухню и увидела на стуле книжку.
— Оля! Что ты читаешь! «Осколки челюсти»…
Я с трудом сдержалась, чтобы не заржать, аки конь.
— А точно «осколки челюсти»?
Мама схватила книжку и прочитала по слогам:
— Ло-ис Ма-к…мас-тер, — согласна, шрифт на обложке так себе, — Ос-кол-ки чес… А! Осколки чести! — и тут мы начали неудержимо ржать. Просто вот с подвываниями. Это у нас фамильное, что ли. Придурь такая. Ржали, пока Василич не заглянул и не спросил, что тут с нами такое странное происходит.
Ой…
Ладно, сели чай пить.
ВЫХОД В ЛЮДИ
16 июля.
В воскресенье пришлось встать рано. Боже, для меня это всегда подвиг! Я сова, классическая сова, и если надо мной не висит меч обязательств являться куда-то в утренние часы, мой график очень быстро сбивается в режим «ложусь в два ночи, встаю в десять утра». А тут пришлось встать полшестого! Потому что в семь с копейками уходила нужная нам электричка, а до неё ещё добраться надо.
Садились мы на «Академической». На перроне толклась кучка знакомых нам ролевиков. Да, в принципе, и незнакомых можно было определить по характерно обмотанным в тряпки мечам и прочим саблям. У Вовки тоже был с собой топорик с ненастоящей головой, резиновой какой-то.
Парни с каждым новым приходящим церемонно здоровались за руку, как это в мужских компаниях принято, громко ржали и обсуждали малопонятное.
Женская часть выглядела более томно и держалась куда менее сплочённо. Тут никто навстречу друг другу не кидался, ограничиваясь изысканными кивками и лишь в исключительных случаях — жеманными обнимашками с вот этими «поцелуями», когда две девицы чмокают губами воздух около щёк. Это сейчас вообще модно, а я вот не могу. Ну не могу — и всё. Для меня человек почти родным должен быть, чтоб я с ним обниматься согласилась — и неважно, какого он при этом пола. Очень у меня личное пространство чувствительное.
Так что я ограничилась общим приветствием и села на свободную лавочку, приготовившись наблюдать за этим новым для меня сообществом. Нравится мне это — наблюдать со стороны. Вовка пристроил около меня наши сумки и отправился совершать ритуал рукопожатия. В точке его внедрения в толпу сразу забурлило, сделалось громко и шумно. Девки с любопытством косили в ту сторону и изо всех сил старались не выказывать интереса. Забавно.
Отдельные девчонки… ой, погодите, они же величали себя исключительно «дамы»!.. — так вот, отдельные дамы были сразу в платьях, а сверху, для тепла по утренней свежести, — в плащах. Смотрели они на «простых смертных» не иначе как взглядами принцесс в изгнании.
Я подумала, что плащ — это, так-то, неплохо. Надо будет обзавестись. А на счёт того, чтобы прямо в костюме по городу щеголять — это я, конечно, тоже могу, но только не в чужом. Посмотрю вот, если мне эти игрища понравятся, своё что-нибудь пошью, чтобы не ходить, не выпрашивать.
Подошла электричка, и мы загрузились в один вагон — в предпоследний с конца — в котором уже заняли места те, кто ехал с Ново-Ленино и с главного ж/д вокзала. На следующей остановке к нам подсели ещё люди, потом — ещё, совсем уж не много, и мастера* пошли по вагону, раздавая листочки с ролями, иногда отводя кого-нибудь в сторонку и шушукаясь.
*Это, собственно, те,
кто данную игру организует.
Вовка получил свой листок довольно бодро, а я — под самый конец. Девушка, подсевшая ко мне, смотрела с некоторым сомнением:
— Слушай… Оля, да? А ты когда-нибудь в ролевые игры играла?
Я, как дочь дошкольного педагога-новатора, могла бы вступить в дискуссию касательно того, какие ролевые игры в принципе существуют, но предпочла ограничиться односложным «нет» — понятно же, не о том разговор.
— Хм-м-м… — мастерша порылась в немногих оставшихся листках.
— Мне бы что-нибудь несложное, — решила подбодрить её я, — и такое не особо напряжное. Я бы походила сегодня, посмотрела, как это всё…
— О! — она уставилась на меня с новым интересом. — А давай мы тебе вот это дадим? — она быстренько пошуршала своими бумажками. — Роль вообще простая!
На обычном листе формата А4, в верхней половинке было написано:
Призрак дева озера (и далее — какого озера, как её звали при жизни и почему она, собственно, у этого озера взялась бродить)