Солнце Солнц
Шрифт:
«Ладья» просканировала пространство впереди. Чейсона заверили, что чистого воздуха нет.
— Приготовиться установить мины, — распорядился адмирал. И тут же: — Тормози, тормози! — Он услышал, как захлопали, вылетая из корпуса, тормозящие паруса, и в следующее мгновение ткнулся носом вниз. Трэвис вцепился в спинку стула. «Ладья» застонала, замедляя ход. — Стоп машины!
В наступившей внезапно тишине были слышны лишь порывы ветра да шуршащее дыхание тормозящих парусов. Крейсер прошел мимо невидимого дредноута и встал на его пути.
— Выпустить мины! Быстро-быстро-быстро!
Ветер ворвался в открытые двери ангара. Вдалеке послышался отчетливый рокот — как будто какое-то чудовище прочищало горло.
И потом гром.
Глава двадцать первая
Кровь Хайдена лентой извивалась в центре комнаты, как будто пытаясь найти его вслепую. Карриер полоснул его по щеке.
— Подожди! — Хайден попятился. Первый выпад противника застал его врасплох, но теперь у него в руке тоже была сабля. Как приятно было бы наброситься на него, человека, убившего его родителей, но еше приятнее оказалось принять другое решение.
— У тебя есть шанс спастись, — сказал Хайден, видя, что Карриер готовится атаковать.
— Спастись? — Карриер рассмеялся. — Ты просто не знаешь, с кем связался.
— Я не это имею в виду. Я говорю о твоем сыне. Карриер побледнел.
— Что…
— Ты предал его! Твой сын погиб из-за тебя. И это не дает тебе покою. Без него твоя жизнь потеряла смысл, так ведь? Это же видно — по твоему голосу, по походке. Я сразу понял, что тебя что-то грызет, только не знал причину до прошлой ночи.
— Моя жизнь тебя не касается, — проворчал Карриер. — Подумай о своей.
— Ты убедил себя, что сделать уже ничего нельзя. А я говорю, что можно. Есть способ все исправить. Понимаешь?
Карриер явно сдерживал себя из последних сил.
— Нет.
— Подумай, что почувствовал бы твой сын, если бы узнал, что принял другое решение? Что благодаря тебе его проект наконец реализован?
Карриер молчал.
— Через несколько лет Слипстрим уйдет от Эйри. Почему бы не оставить жизнеспособную нацию? Ведь именно этого он хотел. Позволь мне взять части для нового солнца. К тому времени, когда оно будет готово, мы уже не сможем угрожать вам. Душа твоего сына возродится в этом свете. И он вернется к тебе. Еще не поздно.
Карриер опустил саблю, и лицо его приняло озадаченное выражение — Хайден предложил возможности, о которых он раньше и не думал. Но замешательство продолжалось недолго, черты снова обострились, отвердели, как будто он решил, что жить с чувством вины удобнее.
— Хорошая попытка! — крикнул киллер и прыгнул вперед.
Четыре крейсера Слипстрима бесшумно скользили в темноте. Где-то тревожно звучали сирены, откуда-то доносились выстрелы, но определить направление или расстояние до этих звуков в непроницаемой ночи было невозможно.
Крейсеры начали расходиться; наблюдатели на каждом из них видели, как исчезают в облаках силуэты других. В разрывающих темноту коротких вспышках возникали странные картины: разлетающиеся люди, тлеющие обломки, раздавленные корпуса военных байков. Они проносились мимо с пугающей скоростью, но при этом сами почти не двигались — это крейсера набрали такой ход.
И вдруг приказ — тормозить! Крейсер напрягся и задрожал — в свернутые воланом паруса ударил поток воздуха.
Началось самое трудное. В умах флотских ракетчиков твердо отпечаталось правило: никогда не пускать ракету вслепую. В густо населенном пространстве ракета, не нашедшая противника, могла в конечном счете поразить дружественное судно или гражданских лиц.
В течение нескольких недель адмирал Фаннинг пытался выбить из голов своих людей то, что вбивалось туда годами тренировок. И теперь ракетчики напряженно ждали приказа, нервно переглядываясь, водя глазами по стенам и стойкам и избегая смотреть только в одном направлении — в сторону квадратных огневых портов, за которыми лежала черная бездна. Но когда приказ поступил, он прозвучал для них полной неожиданностью.
— Десять градусов на сорок три! — рявкнул в переговорную трубку офицер. Команда развернула стойки. — Огонь!
Одна за другой огненные стрелы унеслись в туман: пять, десять, пятнадцать — меньше чем за секунду. Клубы паров окутали ракетчиков, но это было привычным делом, и никто даже не закашлялся. Туман поглотил инверсионные следы.
Двигатели крейсера завыли, оживая. Он уже разворачивался, когда вибрационные импульсы обозначили попадание. Пока противник произведет триангуляцию, определит, откуда нанесен удар, и даст ответный залп, «Ладья» будет уже далеко.
Чейсон Фаннинг оторвался от экранов радара. Трэвис все еще поглядывал на мерцающие зеленые кружочки, качал поминутно головой и что-то бормотал под нос. Адмирал перехватил его взгляд и улыбнулся.
— Посмотрите на это. — Под глазами у Трэвиса темнели круги, раненая рука причиняла, должно быть, немалую боль, но он не жаловался, а может быть, и не замечал мелких неприятностей.
Флот Фалкона, нарушив строй, разбрелся во всех направлениях, о чем свидетельствовали узелки, скопления и облачка кораблей самых разных размеров и назначений. «Ладья» бесшабашно петляла между ними на скорости двести миль в час — коршун среди голубей. Перед неприятелем появлялось вдруг ниоткуда свечение двигателей, следовал удар, и крейсер исчезал прежде, чем они успевали нацелить на него свое оружие.
— Сэр! — Оглянувшись, адмирал увидел мальчишку Мартора, застывшего навытяжку в дверях. — Сэр, нам пришлось связать Слю.
— Что? Старшего плотника? И что же он такого натворил?
— Бегал по кораблю и кричал, чтобы мы остановились. Что это противоестественно, воевать так, как воюем мы. — Будь Мартор постарше, он наверняка бы ухмыльнулся, докладывая о таком эпизоде; юный же Мартор, с заплатой на боку, откуда Чейсон вынул пулю, выглядел абсолютно серьезным.
— Хорошо. Уберите его куда-нибудь до окончания сражения. — Адмирал повернулся к радару.