Солнце в кармане
Шрифт:
Егора взяла и скрутила тоска. Тягучая фантомная боль по всему телу, будто выдернули его из несказанно родного мира, оторвали от могучего и трепетного продолжения себя. И вот он один. Жалкий обрубок себя — Великого. Всевременного и Всесильного. Он трясется в старом вагоне. А где-то рядом, в двух атомах водорода, от него, — Другой Мир.
Мир, с иным числом измерений и иными константами. Мир более справедливый и свободный. Где Ушедшие, далеко и невозвратно — на расстоянии мысли. А Близкие, так необъятны и отчетливы, что каждая милая складочка видна и осязаемо бесконечна.
"Там все живы, кто любил меня…" — пробралась восходящей мелодией в мозг строка из песни. И появился металлический привкус на пересохших губах.
Тщетно вглядываться в заоконную рябь попритихшей окраины самовлюбленного города, мнящего себя вечным.
Усталость брала свое. Егор прикрыл глаза. А в полудрёму лезли, рожденные сплетением уличных отголосков дурацкие лозунги. Выкрики, типа: " Я — Свободный Человек!". Или: "Я — Журналист Независимой Прессы!". Или, длинное: "Нет приказным статьям! Руки прочь от Свободы Творчества!". И всё это вперемешку с бурными овациями и хоровыми выкриками "Ура!".
А в ответ этому бедламу выползали из глумливой, бурлящей с голодухи утробы, ехидные — утробные смешки.
Придя домой, Егор, который уж раз, не раздеваясь, рухнул спать. Папку, врученную Михаил Федоровичем, он так и не открыл.
…………………………..
Наутро его разбудил звонок. Открыв дверь, он увидел на пороге улыбающегося полного оптимистической энергии… Мальцева:
— Я от Михаила Федоровича.
Сказал он, как ничто не бывало, протягивая руку. Егор попытался изобразить на лице неприступную пасмурность. Но после недавней круговерти событий вместе со способностью наивно удивляться, от него шелухой отвалилась сама способность становится в какую-либо позу. Он стал проще. И вот, результат: к нему потянулись люди.
— Вы быстро меняете место работы, господин следователь. — уколол Егор, скорее по привычке, колоть, чем со злобы.
Но Мальцев был непробиваемо радушен:
— Да уж. Такова наша Сё Ля Ви. Вы собрались?
— Куда?
— Мы отправляемся на восток нашей Родины. Михаил Федорович видно запамятовал вас предупредить — я буду вас сопровождать.
— В качестве конвоя? Или караула?
— А вам какая разница? Считайте, что в качестве собутыльника — собеседника. И, кстати: не дай вам Бог выбирать между вологодским конвоем и почетным караулом.
Всё предрешено — впереди ждала торная дорога кандальников и первопроходцев. На Сибирь.
Глава Вторая
Нью Йорк.
…сегодня утром рядовые американцы были весьма удивлены. Привычно выстроившись у бензоколонок перед трудовым днем, они заметили что за какой-то час ожидания цены на горючее подскакивали в цене три раза…
…возмущенные пикеты авто владельцев… правительство требует от продавцов объявлять цену топлива на следующие сутки не позднее девяти вечера предыдущих суток и не менять их в течение всего дня…огромные штрафы… лишение лицензии… следить за исполнением нового указа предписано недавно организованному отделу ФБР топливной безопасности…
… премьер-министр России Путин потребовал сегодня от каждой нефтедобывающей компании довести долю переработанного сырья до 50 % от объема добычи к концу год. Иначе отымут допуск к трубе…
….
…в два часа ночи на шоссе между Катовице и Броунингом обезумевший водитель выстрелами из помпового ружья остановил встречную машину и, угрожая расправой, слил бензин. Пара выстрелов пришлась в лобовое стекло, пострадал пассажир.
Зазвучал легкий релаксирующий джаз и, рука, тыкавшая кнопки оставила в покое радиоприемник. Дэну Сипли повезло. Он, обыкновенный библиотекарь сподобился с недавних пор получать недурные заработки. Ему достался контракт от "Дженерал Электрик" на перевод в электронную форму её архива. Ему даже "пришлось" (лукаво сказано: "пришлось", — это он сделал с удовольствием) нанять двух помощников. Это были его жена, и дочь — на время летних каникул.
Вот и сегодня, его бригада, закончив трудовую сокращенную смену, отправилась на уик-энд к теще. А он остался торчать здесь, между стеллажей и ящиков пыльных. Он будет работать всю субботу и воскресенье. Охрана здания и ведать не ведала, что опечатала под свою ответственность, чуть ли не на трое суток, живого человека.
Это было его ноу-хау — использовать уик-энды. В строгих условиях охраняемого строения он воспользовался тем, что они с женой удивительно похожи, особенно когда надевают очки. В таком виде она просто подходила и расписывалась за него. Хотя стражники — пенсионеры — не особенно и проверяли. Благо вход в архив был изолирован, и вела в него одна лестница и шла от него лишь на закрытый чердак.
Сипли порой приходилось тренировать фантазию стыкуя листки из черновиков гениев, Великих и Непризнанных. А еще сортировать по темам невнятные проблески запредельного разума.
Куда отнести, например, обрывок опуса начинающегося фразой: "Усиление напряжения образов виртуальных частиц возможно по формуле…", и заканчивающееся корявой припиской "Шива в огне", и: "…мантра N 5 раскалывается"?…
Это "Энергетика" — если есть слово: "напряжение"? Может даже это Атомная Энергетика, если это: "напряжение…частиц"! Но почему"…виртуальных"? И каких это еще: "…Образов"!?
Сипли посмотрел на маркировку ящика из которой вынул "сея скрижали". На ящике было написано: "Проект "Индру". Уругвай, 1898 год".
Архивариус тяжко вздохнул и подумал:
"Бред обкуренного оксфордского полудурка. Эти ученые головастики, чем только не морочили мозги в сопливую пору поиска Темы и Пути! Себе и другим! Это потом они становились признанными и благонравными изобретателями спусковых механизмов атомных бомб и нобелевскими лауреатами за спасение экономик мира.
А ты теперь копайся в огрызках их яблок познания. И всё на благо прогресса! Вот новая поросль почитает недомусолки гениев и, с высот сегодняшних, раз — и выдаст продукт высоких технологий."
Сипли присел на стул и налил едва теплого кофе.
"Какие, к чёрту, научные прорывы! Эпоха "Нулевого Развития" на лицо. Постмодернистские потемки". — Устало размышлял Сипли, попивая кофе. — "Культурный тупик. Ничто принципиально новое невозможно. Культура Конкистадоров и Пионеров сворачивается в культуру Хранителей Ценностей, а по сути: в культуру музейных крыс. Вот удел образованного человека!
А может вместе с недрами земли истощился и человеческий разум? И вот мы роемся в отвалах породы, близ оскудевших рудников, выискивая крупицы драгоценных металлов и обрывки бесценных мыслей. Ведь, новых нет и не будет…"