Солнцеворот
Шрифт:
Она толкнула дверь, вошла внутрь. Большая комната полонилась тенями и светом луны. Глядя на это царство ночного покоя и безмолвия, Ирабиль ощутила, как внутри становится тепло. Она глубоко вдохнула, выдохнула, прислушиваясь к ударам сердца — с него будто упали оковы.
— Я — человек, — прошептала Ирабиль. И повторила, внимая собственным словам: — Я — человек…
Впервые она произнесла это без внутренней горечи, без страха. Напротив, принцесса почувствовала благодарность Реке за то, что может сейчас повалиться вот на эту кровать, уснуть, сбросить с плеч усталость, а утром проснуться, исполненной новых сил, которые предстоит истратить за день. Наконец-то она ощутила непонятную разницу между человеком и вампиром. Человек создан, чтобы повторять один день снова и снова. День, месяц, год… Устал — отдохни, и утром попробуешь снова. Вампир же напоминал пущенную из лука стрелу. Лететь прямо, пока не закончатся силы, или не встретится мишень. Так и она пыталась лететь до сего дня, и недоумевала, почему не получается. Но вот пришло осознание:
— Я — человек!
У печи лежала кучка дров и огниво. Ирабиль, наученная жизнью в поселке старателей, развела огонь и минуту посидела перед ним, наслаждаясь теплом и представляя, как она выглядит в рыже-алых отблесках. Улыбалась и смотрела в огонь, который был таким уютным и добрым, человеческим, а не вампирским, который мог лишь разрушать.
Кастилос и Роткир всё ещё сидели в сенцах, видимо, приходя в себя. Ирабиль поднялась на ноги, стащила сапоги, дав отдых натруженным ногам, и принялась обследовать дом дальше. Кроватей было три. Не кроватей даже, а так, лежака деревянных, но и то куда лучше голой земли. Широкий круглый стол, три стула с резными спинками, а вдоль стен — множество шкафчиков, полочек. Принцесса не спеша их осмотрела. Обнаружились свечи и подсвечники, банки со всяческими приправами, и даже еда. Полоски вяленого мяса на полке, сушеные грибы на ниточке, на такой же ниточке — сушеные рыбки. И крупа, название которой Ирабиль даже не пыталась вспомнить, но из неё точно варили что-то съедобное в поселке.
Больше всего принцессу обрадовал погребок, на который она наткнулась случайно, запнувшись о металлическое кольцо в полу. Вроде три раза тут прошла, и был совершенно гладкий пол, а тут вдруг — кольцо. Спустившись вниз по скрипящей лестнице, Ирабиль увидела лари с картошкой и морковью, ещё какие-то неизвестные овощи, с которыми можно будет разобраться потом. Пока хватит и картошки! Ирабиль набрала полные руки, прижала к себе, не думая о том, как испачкается, и поползла наверх, с трудом удерживаясь на лестнице.
Когда дверь открылась и в дом вошли бледные и мрачные Кастилос и Роткир, принцессе казалось, что она живет тут всю жизнь. Она зажгла три свечи, закрыла ставни, в казанке помешивала очередной кулинарный шедевр под названием «Черте что из всего подряд».
— Когда ты успела? — спросил Роткир с удивлением.
— Так вы сколько там просидели, — засмеялась Ирабиль, тряся ложкой над казанком.
Роткир хмыкнул и переглянулся с Кастилосом. У того выражение лица было — мрачнее некуда.
— Нам нужно уйти, — сказал он, и чувствовалось, что нелегко ему даются эти слова.
— Нам нужно поесть, — сказала Ирабиль. — И выспаться. А утром поговорим.
Она была человеком, он — вампиром. И он нахмурился:
— Здесь опасно находиться, я знаю этот дом.
— Я тоже знаю. — Ирабиль на него даже не посмотрела. — Возьми тарелки там, на полке. И ложки. Роткир! Помоги притащить котёл.
«Котлом» она назвала казанок.
— И! — Кастилос положил руку ей на плечо. — Я понимаю, ты устала, ты измучена. Но здесь мы не останемся. Это нехорошее место. Выведи нас отсюда обратно, и я тебе всё расскажу.
Роткир молчал. Когда запустилось его сердце, он вновь помрачнел, ушел в глухую задумчивость. Тем не менее, взял полотенце и, обхватив через него казанок, перенёс его на стол под грозным взглядом Кастилоса.
— Это — хорошее место, — заявила Ирабиль.
В глаза Кастилосу она не смотрела — чувствовала, что вот-вот разревется от обиды, и тогда он победит.
— Что же в нем хорошего?
— А что плохого?
— Ну, для начала, его вообще не должно было быть. Оно должно было сгореть дотла.
— Да? — Теперь она набралась смелости пронзить Кастилоса взглядом. — Меня вот тоже не должно было быть. Я должна была сгореть дотла. Но кое-кто рассудил иначе.
Кастилос отвел взгляд. Он сдался. И принцесса, наравне с триумфом ощутившая вину, поспешила солгать:
— Я не знаю, как отсюда выбраться.
Кастилос развернулся. Ирабиль испугалась, что сейчас он уйдет, но Кастилос подошел к шкафчику, не глядя взял оттуда три тарелки, брякнул ложками. Так, будто делал это тысячу раз. Будто жил здесь…
— Погреб уже появился? — спросил он, сев за стол.
Ирабиль посмотрела на кольцо в полу. Проследив за её взглядом, Кастилос кивнул.
— А дверь пока не открывается, — добавил он утвердительно.
Дверь? Теперь принцесса проследила за его взглядом. Она могла чем угодно поклясться, что раньше там была стена! Но в стене появилась дверь. Подойдя к ней, Ирабиль подергала ручку — глухо. Как будто с той стороны на задвижку заперто. Но с какой «той стороны»? С той стороны — всё, там полянка, а за нею — лес!
— Что это? — полушепотом спросила Ирабиль.
Кастилос издал невеселый смешок.
— Что ж, садись. Ты имеешь право знать, в какую тюрьму угодила.
VII
Готовься к войне
Закончился обед. Сагда и Унтиди вышли из барака и сели на одну из немногих скамеечек. В последнее время они часто так сидели, глядя на занятия воинов. Вампиры учились сражаться как вампиры. Сегодня был «интересный день». «Скучными днями» девочки называли тренировки в фехтовании, когда воины разбивались на пары и бились друг с другом. Порой бились стенка на стенку (это Сагда так называла, но лишь про себя; она подозревала, что у вампиров есть какое-то другое, подходящее выражение, а не то, к которому она привыкла в деревне), и было немного веселее. А в «интересные дни» вампиры осваивали магию огня.
— На клинок не смотреть! — доносился окрик командира. — Врагу в лицо смотри. Мне в лицо смотри! Пока ты смотришь на клинок, я тебя уж пополам порву.
Сегодняшние бойцы — баронеты из тех, что каждый день прибывали в город со своими господами — не могли знать, откуда пошли эти покрикивания. А вот Сагда с Унтиди помнили, как командир ещё сам был бойцом, одним из многих. А перед ним стоял его величество король Эрлот.
«Не нужно смотреть на клинок, — мягко говорил он. — В бою нужно смотреть только на врага. Если бьешься на кулаках — а вы, деревенский сброд, наверняка не раз позволяли себе эту забаву, — ты ведь не смотришь на кулак. Нет, кулак — часть тебя, и ты знаешь, где он и что делает. Так же и меч — он часть ваших тел, часть ваших душ. Если в душе есть пламя — оно воспламенит клинок. Любая кровь откликнется на зов. В каждом из вас частичка Алой Реки. Те из вас, кто меня не понимает, сделайте шаг вперёд».