Солнцеворот
Шрифт:
Роткир вернулся к ней, отразил ещё пару ударов. Лицо побледнело, заострились черты. Вампиры сделались осторожнее. Больше они не наступали, лишь стояли вокруг, держа мечи наизготовку. Клинки подрагивали, будто сердца вампиров бились. Будто они старались сохранить силы.
Ирабиль содрогнулась, услышав три удара сильнее всех прежних. Опять вспышка, сдавленное рычание Кастилоса, смех Ливирро.
— Пожалуй, всё, — объявил граф, и меч лязгнул, опускаясь в ножны. — Отходим!
Вампиры безмолвно отошли к костру. Ирабиль приподнялась, и Роткир помог ей встать, одной рукой держа меч. Второй,
Одного вампира Роткир действительно сжёг. Вместе с графом их осталось четырнадцать, что, кажется, полностью устраивало Ливирро. Он улыбался, глядя на Кастилоса.
— Уходи, — сказал он. — А когда вспомнишь обо мне и будешь проклинать, вспомни Варготос, и проклятия станут тебе поперек глотки. А ты! — Ливирро ткнул пальцем в сторону Роткира. — Ты сделал свой выбор, и мне тебя не жаль. Вампиры выбирают путь и идут по нему, не требуя подачек. Я твой путь уважаю.
— А с твоего пути мне блевать охота, — оскалил клыки Роткир. — Куда ползёте-то? Эрлоту ниже спины лизнуть? Восток в той стороне! — Роткир большим пальцем указал влево.
Судя по тому, как изменилось лицо графа, Роткир в общих чертах угадал его чаяния. Он рассмеялся и покачал головой:
— Ну да, папаня, вот не думал, что ты со страху ума лишишься. Думаешь подмазать короля пятнадцатью бурдюками с кровью, которых, к тому же, высосал чуть не досуха?
На лицо Ливирро вернулась ухмылка, только теперь она была страшнее.
— А у тебя, сынок, и столько нет. Уходи. Пока я не отдал приказ и вправду вас уничтожить.
Он махнул рукой и отвернулся, забыв о всех троих. Быстро, отрывисто заговорил, приказывая одним вампирам идти на охоту, другим — наломать дров, третьим — добыть побольше лапника, чтобы людям было удобнее спать. Ирабиль во все глаза смотрела на это диво: вампиры прислуживали людям, как господам. Вампиры берегли людей. И в то же время в грош их не ставили.
— Идем, — потянул её за руку Роткир. Кастилос потянул за другую. Ладони их были ледяными.
Осталась за спиной полянка. Шли быстро и долго. Ирабиль спотыкалась, падала, но её тут же ставили на ноги. Наконец, Кастилос бросил Роткиру свой громадный меч — чтобы закрепить его за спиной, нужно было останавливаться и мудрить с разрезанной веревкой — и подхватил принцессу на руки.
— Испугалась? — улыбнулся он, заметив слёзы на лице Ирабиль.
— Я и сейчас боюсь, — прошептала она, одной рукой стискивая меч, другой обхватив Кастилоса за шею.
— Всё закончилось.
— Нет. Всё только началось.
Они до сих пор не понимали, что сделал Ливирро, и принцесса заставила себя замолчать. Пусть так будет как можно дольше. Пусть они будут вместе, пока можно. Прежде чем начнется настоящий кошмар, который убьет и её, и их.
Долгим кружным путем вышли на прежнюю тропу. Стало ясно, что Ливирро не слукавил, он и вправду их отпустил. И только тут Кастилос задумался над тем, почему так случилось.
Он поставил принцессу на землю, отстранился от нее, коснувшись лба рукой. Мучительно зажмурился, обнажил клыки и отвернулся. Роткир стоял неподалеку, глубоко дыша — без толку гонял туда-сюда воздух в мертвой груди. Меч своего деда он прислонил к стволу сосны.
— Так, мужик, — прохрипел он, — давай рассказывай, как мне теперь обратно вернуться.
А вернуться-то просто, — вспомнилось принцессе. — Достаточно назад шагнуть.
И она сделала шаг назад, поднимая меч.
Кастилос с рычанием отдернул руку от лица. Глаза его были всё теми же — голодными глазами вампира. Посреди черноты полыхали алые огни, и свет их стал, казалось, ещё ярче.
— Нужна кровь, — сказал он. — И немало.
На Ирабиль ни тот, ни другой не посмотрели, и она сделала ещё один крошечный шажок назад. Она не хотела бежать, оставлять единственных друзей, которые у нее были. Но человеческое тело терзал страх, и оно отступало.
Роткир с озабоченным лицом захлопал по карманам.
— Слушай… Прикинь, чё-то не завалялось. Погодь! А, не, это шишка. У самого-то нет?
Кастилос покачал головой.
— Ну пошли, что ль, поищем, может, где на кусте выросла.
— Ливирро специально нас измотал, — сказал Кастилос. — Знал, что крови взять неоткуда. Единственные здесь люди — это те, кого он тащит с собой, а к ним мы не прорвемся. Варготос мертв, все деревни Эрлот выжег заранее.
Ирабиль видела, как понимание, будто мячик в детской игре, перелетает от одного к другому. Но, в отличие от мячика, оно увеличивалось в размерах при каждом броске.
— Не единственные, — тихо сказал Роткир и посмотрел на принцессу.
Видеть его черные склеры и алые радужки было непривычно и страшно, но во взгляде Ирабиль не почувствовала угрозы. Роткир просто нащупал стены той тюрьмы, куда его бросил отец.
Кастилос перехватил его взгляд и стремительно переместился, встал между ним и принцессой.
— Только попробуй. Речь не о паре глотков! Ты новопробужденный, тебе столько нужно, что и человека может не хватить. Сколько силы ты выплеснул? Ты ведь сжег вампира?
— Не, он сам загорелся, я просто рядом стоял, — беспечно отозвался Роткир. — А что курил — так то совпадение, начальник. — Но тут же в голос проникла злость: — Чего ты её от меня защищаешь? Я тебе что, зверь, что ли? Просто вот об этом Ливирро и говорил, что ты будешь его проклинать и вспомнишь Варготос. Ублюдок хотел, чтоб мы её напополам порвали с голодухи. Я просто понял первым, потому что ум во мне быстрый и острый, а не то что у тебя. Деревенщина. Ладно, кончай пыхтеть, давай думать. Как быть-то? Долго это выносить можно?
«Выносить…» Ирабиль вспомнила это чувство. С трудом, но вызвала в памяти жуткий голод, когда нутро будто охвачено пламенем, взор застилает алой пеленой, и хочется кинуться на первого попавшегося человека, утолить голод, и будь что будет. Так мучилась она в колодце, истощенная длительным напряжением сил, держа на весу и себя, и Левмира. Как ей хотелось тогда напиться его крови, ощутить последний удар его сердца… Она знала, что нельзя пить кровь людей до пятнадцати лет — от нее невозможно оторваться, особенно такому несмышленышу, как она.