Солнцевы сыны
Шрифт:
Ее голос звучал переливчато, как ручей, а в глазах читалось чисто детское любопытство. Деян несколько растерялся.
– Вы меня нисколь не обидели, барышня, – чуть помедлив, произнес он. А почему я вас так назвал, так на то причина есть.
– Какая же? – совершенно искренне спросила девушка и с интересом посмотрела на торговца.
– Неужто вам правда интересно? – спросил Деян негромко, подозревая, что с него снова смеются.
– Честное слово, расскажите.
– Ну, коли не шутите, то на то есть сразу две причины, – Он хитро уставился на собеседницу исподлобья.
– Так-так.
– Первая, – начал Деян, – Взгляните на ваше платьице, – Девушка быстро поглядела
– “…От нее кожа портится”, – прервала девушка и ее голубые глаза вспыхнули, – Значит я у вас теперь не барышня, а девка, что до шкур дорвалась, надо думать.
– Я не то имел ввиду, – пробормотал Деян, чаша уверенности которого с каждой секундой мелела.
– И присказку эту гадкую придумал мужик-дурачина, подобный вам, для которого бабы все только готовкой заниматься должны да детей качать, – Девушка не на шутку разозлилась и перешла почти на крик, от чего соседние с лавкой покупатели и торговцы, начали с любопытством поглядывать на нарушительницу спокойствия, – К чему вы вообще эту присказку вспомнили? Разве я вам шкуры свои продаю, а не вы мне? Вы неотесанный мужлан, и отныне я запрещаю вам делать свои сомнительные умозаключения относительно моей семьи, – Она даже притопнула ножкой и хотела еще добавить что-нибудь веское, но оборвалась и понизила тон, заметив, что многие люди вокруг, со смехом смотрят на нее и Деяна, который, тем временем, совершенно смешался и стоял красный, как помидор.
– А хотите теперь я скажу, в какой семье выросли вы.
– Я? – Промямлил Деян.
– Извольте, – Перебила она, и сделала театрально-задумчивое лицо, – Вы —обыкновенный необразованный сельский парень, каких множество. Отец ваш, как мы видим из того, что вы продаете, охотник, пусть и не плохой. Впрочем, в наших краях все охотники, в том ничего дюжего нет. И вот этот охотник, отец ваш, каждый день уходит в лес лишь за тем, чтобы убить белку и приволочь ее домой, чтобы бедная матушка ваша из нее что-нибудь да приготовила. И уж, конечно, этот мужлан (отец ваш), ни в коем случае не подпустит жену к шкурам на дальность полета стрелы, даже тулуп ему сшить, от того, что от баб, видите ли, – она брезгливо скривила свое личико и уж наверняка даже плюнула, если б не была скована манерами, и тут же желчно процедила, – шкуры портятся. Это глупость и гадость, и гадость эту папенька ваш, вбил в голову сыну, который его шкуры продает и учит проходящих мимо девушек этой невыносимой нелепице, – Она стукнула кулачком по прилавку, сколько позволяли силы, и испытующе посмотрела в глаза Деяну. – Ну как, – добавила она и смахнула белокурый локон с лица, я угадала?
Деян молчал и стоял так же потупившись, как и до этого, но с некоторыми изменениями в лице. От прежней краски не осталось и следа, наоборот, лицо его было даже несколько бледными и до суровости напряженным. Под плоскими скулами иногда ходили желваки, а черные глаза были устремлены в какую-то точку на земле, и читалась в них некоторая мысль, которая росла и грозила в любой момент разразиться громом. Он провел рукой по легкой щетине на подбородке и посмотрел на девушку перед собой, его губы дрогнули.
– Отец мой и мать умерли, когда мне не было и шести. Их жизни унесло какое-то поветрие, оно многие жизни уносило тогда на юге, и их не обошло. Воспитывался я теткой и мужичьем местным, которое меня и обучило всему, тут вы правы. И присказку ту я от них услышал, что тоже верно, – Он серьезно вперил глаза в девушку, что та под его взглядом обомлела и отступила на шаг, – Будь вы мужиком, а не барышней, приятного вида, я бы за словом в карман не полез, а другими методами отучил того неправду на мою родню наводить. Но я делаю скидку на ваш юный возраст, от того просто попрошу впредь об моих родителях не заикаться. – Он умолк. Девушка тоже молчала, не то со страхом, не то с сожалением, а, скорее, и тем и другим, глядя на него. Она взялась за голову и опустила глаза.
– Простите. – тихо вырвалось из ее алых губ.
– Не будем об этом.
– Нет я…
– Здорова, Деян! – К прилавку неожиданно приблизился мужичок средних лет, обросший косматой бородой, одетый в засаленную сельскую одежду и лапти, и протянул торговцу руку. Тот протянул свою, – Не отвлек? – Спросил он, переводя пытливый взгляд с Деяна на девушку.
– Нет. – Ответил Деян, глядя на нее, а не на мужика, – Чего хотел, Бранислав?
– Да так, узнать, как жизнь твоя молодая, гляжу девушки к тебе хорошие захаживают. Ты, дочка, покупаешь что али смотришь только? – Девушка робко подняла голову и что-то хотела ответить, но Деян резко перетянул внимание на себя.
– Помаленьку мои дела. Ты сам то глаза не грей почем зря. Нужно что, так выбирай, я покажу.
Мужик хмыкнул и хитро сощурил глаза.
– Добро и на том. Ну-ка скажи тогда по чем вот эта, – он взял с прилавка большую бурую шкуру и поднес к лицу, чтобы рассмотреть, – Куница?
– Росомаха.
– Ну тебя! – Мужичок присмотрелся еще, повертел в руках и наконец весело глядя в сторону девушки, изрек с едва уловимой досадой. – Да-а, не тот у меня уже глаз, не тот. – А что, Глеб помогал, небось?
– Нет.
– Как? Уж не скажешь ли ты что в одиночку ее выследил? Вовек не поверю.
– Во что тебе верить – решать тебе, – скрывая раздражение, пробормотал Деян, – И я тебе в том не советчик.
– А что же, ты с Глебом больше на охоту не ходишь?
– Не хожу.
– Чего так?
– Твоего ли это ума дело? – наконец выпалил Деян, – ты за шкурой пришел или языками чесать? – он гневно уставился на мужика и напрягся до того, что, казалось, сейчас побьет его. Бранислав даже сжался весь. Девушка, которая по-прежнему стояла тут, содрогнулась и с беспокойством уставилась на Деяна. Тот неожиданно поймал ее взгляд и тут же будто очнулся от тяжелого сна. Он разжал кулаки и враз обмяк, – Прости, Бранислав, – виновато проговорил он и снова посмотрел на нее, – это… это мое личное дело.
– Да я не в обиде, – через некоторое время пробормотал мужик, который совершенно потерялся, – дело не мое, это ты прав, и ты прости меня на том. А и, ну-ка, давай мне тогда этого зверя. Как его… Сколько ты говоришь?
– Пятьдесят медяков.
– Изволь, – мужик полез в пазуху рубахи и вскоре вынул оттуда небольшой мешочек, со звонким содержимым. Расплатившись, от схватил шкуру, и наскоро попрощавшись, скрылся в потоке люда.
Других покупателей не было, и Деян и девушка снова остались предоставлены сами себе.