Солнечное вещество (сборник)
Шрифт:
Казалось, таким образом, что спектральный анализ открыл в туманностях, в солнечной короне и в верхнем слое земной атмосферы три новых вещества: небулий, короний, геокороний.
Оставалось только открыть эти вещества и на Земле. Но увы! их так и не открыли.
Можно даже сказать: на Земле их не открыли, а «закрыли».
В 1927 году физик Боуэн неопровержимо доказал, что линии N 1 и N 2 принадлежат не какому-то таинственному «небулию», а самому обыкновенному кислороду. Дело в том, что в туманностях кислород находится в особенных условиях –
Эти условия совсем не похожи на те, в которых находится кислород, светящийся в спектроскопических трубочках наших лабораторий. Поэтому и спектры получаются разные. Это-то обстоятельство и ввело неосторожных астрономов в заблуждение.
При первом же ближайшем знакомстве загадочный небулий оказался просто-напросто кислородом.
Точь-в-точь та же судьба постигла и короний с геокоронием: физик Гротриан доказал, что линию «корония» тоже испускает кислород, а физики Мак Леннан и Шрем обнаружили, что и линию «геокорония» испускает кислород.
Теперь уже никто из ученых не верит в небулий, короний и геокороний.
Таким образом, возражения Менделеева имели вполне серьезные основания: открытие новой спектральной линии еще не доказывает существования нового вещества. Жансен и Локайер были, пожалуй, немного поспешны в своих выводах. И всё же, несмотря на это, оказались правы они, а не Менделеев: в наше время уже нет сомнений, что желтая линия D 3 действительно принадлежит гелию – веществу, которого не знали химики до Жансена и Локайера. Гелий, найденный на Земле, дает в спектроскопической трубочке ту же линию D 3 , которую обнаружил Жансен в спектре солнечных выступов.
Записная книжка Рэмзэя
Сохранилась записная книжка Рэмзэя, по которой можно точно и последовательно восстановить всю историю открытия гелия в клевеите.
Страничка из записной книжки Рэмзэя
«Во время опытов получил телеграмму от Крукса: «Криптон – гелий, 58749, приезжайте – увидите». Поехал и увидел. Послал телеграмму Вертело: «Институт, Париж. газ, добытый мною из клевеита, – смесь аргона и гелия. Крукс установил тождество спектров. Сделайте сообщение в академии в понедельник. Рэмзэй».Письмо от Майерса, которое побудило Рэмзэя заняться клевеитом, он получил в пятницу 1 февраля 1895 года. Весь этот день и два последующих он был занят тем, что исправлял и переписывал на машинке большую статью об открытии аргона, написанную им для Королевского общества. Об этом мы узнаем из записной книжки. Следующая запись гласит: «Ничего особенного не сделал до пятницы 15-го февраля». В дальнейших записях говорится об очистке аргона для точного измерения его плотности, об устройстве прибора для измерения его теплоемкости и о первых опытах с этим прибором. Первые порции гелия были добыты из клевеита, по-видимому, 9-го или 10-го марта (точная дата в книжке не обозначена). Вот что пишет об этом Рэмзэй: «Было куплено около грамма клевеита на 3 шиллинга 6 пенсов (у Грегори, Фитц Рой Сквер, дом № 88). Мэтьюз кипятил его в разбавленной серной кислоте и добыл немного газа». Дальше есть такая запись: «Круксу послана первая порция в субботу 16-го марта, но всю эту неделю он был очень занят и не мог рассмотреть спектр». Утром 23-го марта Рэмзэй, не дождавшись ответа от Крукса, сам принялся за изучение спектра нового газа. Телеграмма пришла в тот же день. Запись в книжке гласит: «Во время опытов получил телеграмму от Крукса: «Криптон это гелий, 58749 [22] , приезжайте – увидите». Поехал и увидел». Сообщение Королевскому обществу Рэмзэй написал вечером того же дня.
Лучи икс
Первая весть
В январе 1896 года весь земной шар облетело странное известие.
Какому-то немецкому ученому удалось открыть неведомые дотоле лучи, обладающие загадочными свойствами.
Первое загадочное свойство лучей – они невидимы. Сколько бы вы ни напрягали зрение, разглядеть их невозможно. Они никак не окрашены, – цве́та у них нет.
Второе удивительное свойство – они проходят сквозь плотный картон, сквозь алюминий, сквозь толстые доски, сквозь оловянную бумагу. Непрозрачное для них прозрачно. От них не скроешься за деревянной стеной, за дверью. Деревянная дверь пропускает их, как стеклянная.
И третье свойство лучей – везде, куда бы они ни попали, к чему бы ни прикоснулись, они производят необычайное действие. Кристаллы многих веществ – платино-цианистого бария, виллемита, сернистого цинка – внезапно вспыхивают ярким светом, чуть только на них упадут невидимые лучи. Под действием невидимых лучей мгновенно чернеет фотографическая пластинка. И самый воздух чудесно меняется, когда его пронизывают невидимые лучи: он приобретает новое свойство – способность пропускать электрический ток.
Газеты, напечатавшие известие о лучах, только вскользь упомянули имя человека, который совершил необыкновенное открытие: Вильгельм Конрад Рентген.
Впрочем, это имя мало что говорило читающей публике: немногие знали, кто такой этот Рентген. Да не все и поверили газетному известию, – лучи, да еще и невидимые, да еще и сквозь стенки проходят, – мало ли что пишут в газетах!
Осторожный ученый
Вильгельм Конрад Рентген был профессором физики в баварском городишке Вюрцбурге.
Застенчивый профессор, тихим голосом читающий свои лекции с кафедры старинного университета, был мало известен даже в своем собственном городе. Зато его хорошо знали ученые всего мира.
Во всех двадцати пяти германских университетах не было ученого, который работал бы добросовестнее, тщательнее, осторожнее, чем физик Рентген. Множество явлений изучил он в своей лаборатории, много произвел точнейших измерений. Но далеко не обо всех своих работах, не обо всех своих опытах и открытиях сообщал Рентген в научные журналы. У него было строгое правило: он печатал статью о проделанных опытах только тогда, когда был окончательно убежден в их верности и точности. Если оставалось хоть малейшее сомнение в правильности опыта, осторожный ученый ничего о нем не писал.
Рентген остерегался скороспелых гипотез, поспешных догадок, фантастических предположений. Он доверялся только опыту. «Опыт – высший судья, – говорил Рентген. – Только опыт решает судьбу гипотезы, только опыт дает нам возможность узнать, следует ли сохранить гипотезу или нужно ее отвергнуть. В этом-то и заключается главная сила физики: исследователь природы может быть совершенно уверен в себе, потому что у него всегда есть возможность проверить на опыте все свои предположения, все свои догадки. И если опыт не подтвердит догадку, значит, она не верна, как бы ни была она заманчива и остроумна».