Солнечные дети тёмной планеты
Шрифт:
За плечом проявилась Рина и налила мне в кубок компота. Спасительница! Рина нравилась мне всё больше и больше. Она не была такой боевой и весёлой, как Мика, но с ней было… надёжно. Тем временем вождь вёл разговор с капитаном. Поневоле я стал его свидетелем.
— А от нас детей по обмену не возьмёте? — спрашивал вождь.
— Мы не сможем оставить вам в заложники наших детей. Да и опасное это дело, по морю сейчас ходить, — осторожно отвечал капитан.
— А и не надо заложников. Да и если утонут не беда. Мне их некуда девать, пещеры перенаселены. Сейчас у нас появится железо, мы сможем немного углубить старые, но совсем чуть-чуть. Придётся рыть четвёртую, в горах. К северу у нас одна равнина, ни одной приличной скалы. Предки два поколения сидели без железа, мы не могли ничего сделать. Но это дело долгое, а детей уже через поколение станет вдвое больше. Хищные ящеры не успевают их есть, ловкие, прохвосты. Так что берите сколько возьмёте, желательно девочек. Можете не возвращать, пусть у вас выходят замуж.
— У нас сейчас нехватка продовольствия, потому и рискнули сюда плыть. Куда нам дополнительные рты?
— А мы вам дадим. Вы нам столько железа привезли, что мы вам ещё два корабля едой должны нагрузить. Так что везите домой что наторговали, а потом приходите пустые два раза. Заберёте детей и еду. Мяса дадим, оно зимой сейчас не портится.
Началась торговля, кто кому сколько и чего должен. А я подумал, что в Маланире нам, действительно, отвели самую маленькую пещеру, все мы спали на нарах в два, а то и три яруса. Жилища людей, насколько я мог видеть, тоже были переполнены.
Капитан в итоге согласился взять с собою пять девочек. Вот только девчонок нам на корабле и не хватало!
Потом наши моряки проговорились о том, как Найва сбежала от гарпий. Гарпий на севере было немного, но здесь они воровали детей так же, как и на юге. Поэтому история вызвала общий интерес, и меня как ближайшего родственника и свидетеля вызвали рассказывать. Во время этого рассказа я впервые закашлялся.
Удивительно, но в Маланире Парка и Иргам не болтали. Они сидели и ждали, пока что-нибудь расскажут взрослые и отвечали, только когда их спрашивали. Наверное, всем нужно один раз в жизни нахвастаться, чтобы больше потом так не делать.
Мы пробыли в Маланире (точнее, в Мале) неделю. Наше предложение наловить местным рыбки вызвало лишь кривые ухмылки. Оказывается, здесь, на севере, было много озёр, в которых водилось просто ужасающее количество рыбы. Её там даже не ловили, а просто выгребали на берег, иногда лопатой. Мелкую рыбёшку даже для собак не оставляли, сразу выкидывали обратно. Зимняя рыбалка в океане практиковалась, но была скорее забавой ради деликатесов, чем добычей. Поэтому океанская рыба была местным просто не нужна. Интереса ради они, конечно, сходили в море, изучили конструкцию корабля, но на этом всё и закончилось. Удивительно, но здесь, как и на юге, путешествия по морю сочли слишком рискованным делом. Маланирцы сказали, что своих кораблей строить не будут и просили нас приплывать почаще. Мы действительно могли так стать народом моря.
Местный кузнец провёл пробную плавку руды и чуть не умер от восторга. Выход руды составил почти шестьдесят процентов. Про настолько богатую руду у нас на острове никто не слышал. Как-то пару лет назад папа показывал мне, как в прежние времена предки добывали руду из болот. Мы копались целый день, а накопали только четыре камешка, выход железа там был не больше четверти. Ещё нас тогда чуть медведь не съел. Северные залежи были настоящим богатством.
Первые дни я ещё бегал вместе со всеми детьми, а потом мне стало плохо, поднялась температура. Пробежки по холодной воде и мокрые ночные вахты аукнулись простудой. Во время урагана ветер часто сдувал с меня капюшон, приходилось работать без него. Наверное, это тоже повлияло на здоровье.
Вождь прислал бабушку, которая отпаивала меня лечебными травками. К выходу мне стало лучше, но я всё равно продолжал кашлять. Всё это время около меня почти неотлучно находились Рина и Китана. (В первый день Китана была возницей у Иргама). С Микой мы разошлись почти сразу, слишком она шумная и резкая для меня. Зато Парка глядел на неё восхищёнными глазами и всюду таскался за нею. Мика помыкала им, как хотела, даже не замечая этого, а этот дурень был рад исполнить каждое её пожелание. Ну и хорошо, хоть от Найвы отлипнет. Никогда он мне не нравился.
Китана была противоположностью Мике, тихая, застенчивая, рассудительная. Ещё она любила решать логические задачки, почти как Найва. Пока я валялся с температурой, ничем другим заниматься было и невозможно. Когда я не спал, эти двое и ещё трое ребят, с которыми мы сдружились, здорово скрашивали мне время. Другие дети тоже заходили, большими, шумными компаниями. Они пели песни и рассказывали разные истории, но они заходили намного реже.
Перед отъездом я подарил две оставшиеся бронзовые пряжки Китане и Рине, произнёс соответствующие слова. Глаза у девчонок распахнулись так широко, что я испугался за их здоровье. Я понял, что они думают, будто получили огромное сокровище. Бронзовые вещи и у нас очень ценились, а здесь даже у многих взрослых не было ни одного кусочка металла. Никакого, даже ржавой железяки. Рина принесла в ответ меховую куртку из меха небольших зверьков, обитающих только тут, на севере.
— Она очень дорогая, но мама разрешила. Самое дорогое в ней не мех, а утеплитель под мехом. Он сделан из пуха особого вида птиц, что обитают севернее. Их можно поймать только когда они осенью на юг летят. Примерь, она такая тёплая, что в ней можно под снегом спать, и не замёрзнешь.
Я примерил. Куртка была мне точно по размеру и намного легче моего тулупа из овчины.
— Можешь выкинуть свою грязную овчину. Куртка дорогая, но я всё равно из неё выросла, — довольно произнесла Рина. (Она была намного выше меня — девочки в нашем возрасте растут быстрее).
И далась им моя овчина! Между прочим, в ней очень удобно было пролезать через корабельные люки — кожа наружу, мех внутрь, за люк не цепляется. Но от грязи и крови ящера её отмыть и правда не удалось, так она и осталась, пятнами. В Маланире над ней смеялись все, кому не лень — северяне ходили в меховых шубах разных видов, ещё и хвалились, чья шуба лучше. Особым шиком считалось иметь шубу из самых маленьких зверьков. Бешеные люди! Охота им было костяными иглами мелкие шкурки шить. Но самой лучшей шубой считалась, конечно, медвежья шуба Главного Ведуна.
Китана принесла деревянное ожерелье. Посередине ожерелья, в деревянной оправе находился крупный мутный полупрозрачный камень.
— Вот, держи. У нас тут в одном месте иногда встречаются такие камни. Они очень твёрдые и совершенно бесполезные, обрабатывать их невозможно. Но ничего ценнее у меня нет. Бусины у него из дуба, считается, что они дают силу и крепость.
Я поблагодарил Китану и спустил ожерелье на уровень пояса, чтобы Петя мог осмотреть подарок. Тот тут же пнул меня лапой в ногу. Я многословно поблагодарил Китану и пообещал носить ожерелье всегда и везде.