Солнечные дни
Шрифт:
Но как только дверь за ними тихонечко закрылась, Макси решительно освободила свою руку из железной хватки Ола. Она совсем не удивится, если завтра у нее на руке появится огромный синяк!
— Что здесь происходит? — раздраженно потребовала ответа она. — Создается такое впечатление, что Эвелина считает, будто мы…
— Давай найдем какое-нибудь более уединенное место для этого деликатного разговора, — сказал Ол, провожая глазами горничную с подносом, проходящую мимо них.
— Я не думаю, что…
— Надеюсь, ты не забыла, что я не имею обыкновения обсуждать приватные вопросы там, где нас могут подслушать все, кому не лень, — сквозь зубы процедил бывший муж Макси.
Не слушая ее возражений, он направился в противоположное крыло, из которого она так решительно ретировалась всего полчаса назад. Крыло, где находилась их общая с Олом спальня.
— Туда я не пойду.
Макси не двинулась с места, и Олу поневоле пришлось вернуться к ней.
— Не стоит сейчас демонстрировать свой характер! Я вовсе не собираюсь тащить тебя в постель и заниматься с тобой любовью, чего ты, как мне кажется, так боишься! Мне просто нужно поговорить с тобой!
— Любовью! Как будто в нашем браке было место для любви!
Макси прекрасно понимала, что немного лукавит. Любовь у них была, но только несколько односторонняя. Когда-то она обожала Сазерленда до самозабвения. Она совершенно потеряла от него голову, и, когда пять лет назад Ол вдруг попросил ее руки, она с радостью согласилась, не заметив, что в своем предложении он даже не упомянул о чувствах, которые должен был бы испытывать к своей невесте. Она поздно осознала это. Слишком поздно.
Ол устало вздохнул и терпеливо повторил, как взрослый, уговаривающий капризного ребенка:
— Здесь не место говорить о болезни Эвелины. Тем более неуместно говорить на ходу о нашем браке.
И он опять решительно двинулся в том же направлении. К удивлению Макси, он, не замедляя шага, прошел мимо их бывшей спальни и остановился почти в самом конце коридора. Макси не могла не узнать эту комнату. Ол поселился в ней сразу же, как только Макс с Эвелиной поженились и стали вместе жить в семейном особняке Кемпбеллов. Внуку Эвелины было тогда всего пятнадцать…
На первый взгляд у Макси с Олом было много общего. Они оба были сиротами, и их обоих с раннего детства воспитывали бабушка с дедушкой. Родители Макси погибли, когда ей было всего пять лет. Ол вообще не помнил ни отца, ни матери.
Семейная история Ола была покрыта завесой тайны и тщательно скрывалась Эвелиной от любопытных ушей. Личность его отца была неизвестна. Им мог быть любой из длинной вереницы любовников его матери. Эвелина избегала говорить и о матери Ола, особенно в присутствии внука. Она чувствовала непреодолимое разочарование в дочери, которая сначала родила ребенка вне брака, потом покинула свое четырехлетнее дитя в погоне за призрачными огнями Парижа и в конце концов сгинула где-то бесследно.
Макси вошла в комнату вслед за своим бывшим мужем, медленно обвела ее глазами и с трудом подавила в себе сентиментальные воспоминания при виде давно забытых вещей, принадлежавших юному Олу. Приключенческие книжки в потертых бумажных переплетах, которые он давал ей почитать в детстве… Узенькая кровать с темным немарким покрывалом… Мяч для игры в регби с автографами членов его университетской команды… Кубки, которые он выигрывал в студенческие годы…
Она отвела глаза от этих предметов, помимо ее воли возвращавших Макси в беззаботное детство. Это было так давно и так недавно… Пятнадцать лет назад… Ол был тогда насмешливым подростком, а затем студентом, снисходительно и добродушно взирающим на нее сверху вниз…
— Теперь, будь добр, объясни мне, что здесь происходит, — потребовала она.
— Как джентльмен, я бы предложил даме сесть, но ты ведь все равно откажешься, правда? Здесь можно сидеть только на кровати…
Макси почувствовала, как ее щеки залились краской. Ол намеренно провоцировал ее. Ничего, она не доставит ему удовольствия наблюдать за ее очередной вспышкой гнева.
— Ол, ты попросил, меня прийти сюда, — проговорила Макси совершенно спокойно. — Что я и сделала, несмотря на некоторые неудобства…
— Кстати, что ты сказала своему жениху? — прервал ее Ол, как будто не желая говорить о деле. — Могу поспорить, что ты не раскрыла ему всей правды, — тут же добавил он ехидно.
— Повторяю еще раз! Надеюсь, последний. Мои отношения с Майклом тебя не касаются! — У Макси даже горло перехватило от злости.
— Еще как касаются! — Теперь уже и Ол завелся.
— Послушай, мы уже полгода разведены, — раздраженно напомнила Макси.
— Я прекрасно умею считать, — отрезал Ол, поджав губы.
Если бы он только знал, сколько душевных сил ей понадобилось, чтобы бросить его, а затем пройти через всю эту унизительную процедуру развода! Но ничего зря не проходит. Теперь она уже не та наивная дурочка, которую можно было обмануть одними только уверениями в его искренней привязанности.
Ол внимательно наблюдал за ней.
— Ты и вправду повзрослела за это время, — неожиданно сказал он.
Макси устало вздохнула.
— Может быть, и так. Но мне, боюсь, никогда не научиться так манипулировать людьми, как ты. В этом деле ты непревзойденный мастер.
— Я просил тебя прийти сюда только ради бабушки, а вовсе не ради себя!
— Именно поэтому я и пришла.
— За что тебе большое спасибо. Как мило, что ты проявляешь участие хоть к одному из членов нашей семьи, — саркастически заметил Ол.
Глаза Макси вспыхнули зеленым огнем.
— Насколько я помню, бабушка была единственным человеком из вашей семьи, — Макси сделала упор на слове «вашей», — который не предавал и не использовал меня в своих целях!