Солнечные дни
Шрифт:
Ол встал с кровати и сделал жест рукой, как будто приглашая ее лечь.
— Я тебе вовсе не мешаю.
Макси нетерпеливо вздохнула.
— Ол, ты прекрасно знаешь, что я ни за что не лягу в постель, пока ты не покинешь мою комнату.
— С чего бы это? — фыркнул он.
Ее щеки вспыхнули гневом.
— Сам прекрасно знаешь!
— Потому что когда-то ты и я делили постель как муж и жена? — Лицо Ола стало жестким, и Макси на миг испугалась. — Ты очень красивая женщина, Макси. Ты даже стала еще красивее за этот год. Но я вовсе не так отчаянно нуждаюсь в женском обществе, чтобы навязывать свою компанию даме, которая столько раз утверждала, что ненавидит меня!
— Конечно! — фыркнула Макси. — Особенно когда внизу тебя ждет другая дама, готовая раскрыть тебе свои объятия!
Выражение лица Ола было непроницаемо, словно оно окаменело.
— Ты имеешь в виду Рикки Слейтер?
— Кого же еще. Хотя твои чары не оставили равнодушной и Клементину!
— Ты не забыла, что говоришь о своей будущей свекрови? Разве тебя не учили с уважением относиться к старшим?
— Но она ведь тоже женщина, правда? — прошипела Макси, вспоминая, как Клементина кокетничала с Олом за обедом. Было ясно, что он произвел на нее впечатление.
Внезапно Макси остановилась, вспомнив, что что-то в этом роде она уже говорила года два назад, когда их брак уже находился на грани развала. Не хватало опять вернуться к сценам с битьем посуды!
— Макси…
— Забудь все, что я сейчас тебе наговорила. Прости, вырвалось… — быстро сказала Макси, не понимая, что с ней происходит. — Пойми, я не ожидала увидеть тебя здесь, потому я так и завелась. Но это, конечно, вовсе не повод вести себя подобным образом. Прости.
— Подумать только! Оказывается, ты немного повзрослела за этот год! — с издевкой сказал Ол.
Макси проигнорировала его слова, хотя это и было нелегко.
— Ты несколько раз намекал, что пытался связаться со мной… Зачем? У меня уже есть окончательный вариант документов о разводе. Больше никаких дел у нас с тобой нет. И быть не может!
— Мое дело не имеет никакого отношения к нашему разводу. Возникла некоторая проблема. Семейная. Ее решение требует твоего присутствия.
— Что-то с дедушкой? — испуганно проговорила Макси, и у нее подогнулись коленки.
— Нет, нет, не с дедушкой, — сразу же поторопился успокоить ее Ол. — Понятия не имею, что там произошло между вами двоими, это не мое дело, но Макс никогда не спрашивает о тебе, а уж тем более он никогда не стал бы тебя о чем-нибудь просить, — проговорил он, глядя на Макси с явным осуждением.
Его осуждение на первый взгляд было вполне объяснимо, ведь дедушка долгое время был для нее всем на свете. Он заботился о ней после смерти родителей, которые разбились в горах в Швейцарии, катаясь на горных лыжах.
Дедушке было шестьдесят с небольшим, когда он лишился единственного сына и остался с пятилетней внучкой на руках. В таком возрасте не каждый решится взвалить на себя такую обузу. Материальное положение Макса Кемпбелла вполне позволяло ему нанять гувернантку, а затем отправить свою внучку в элитный частный интернат. Но он этого не сделал. Он стал ей и матерью, и отцом. По выходным, когда Макси не нужно было идти в школу, он возил ее с собой на деловые встречи, так как не хотел расставаться с внучкой ни на минуту. А потом они заезжали в какое-нибудь кафе, где дружно лакомились любимыми обоими пирожными.
В детстве Макси просто обожала деда, рано поняв, что за строгим фасадом скрывается щедрая и нежная душа. Тогда она еще не знала, что все это было одним притворством, лишь видимой частью его коварного плана.
— Значит, это была полностью твоя инициатива? А почему же ты подумал, что можешь делать то, на что даже мой дедушка не решился?
— Мне всегда казалось, что ты любишь мою бабушку, — тихо сказал Ол.
Макси нахмурилась.
— А какое отношение имеет наш разговор к твоей бабушке?
— Три недели назад у нее был инфаркт.
— Что?! Но почему же мне ничего не сообщили сразу? Почему мне не позвонили?
— Куда? Разве ты оставила нам свой адрес или телефон? Ты же отказалась видеть кого-либо из нас без присутствия своего адвоката, ты не забыла?
— Да, но…
— Никаких но, Макси. — Его голос был резок. — Ты дала ясно понять, что не хочешь иметь ничего общего с членами нашей семьи.
У девушки не было сил смотреть в эти обвиняющие глаза. В его устах все звучало просто ужасно. Но ведь у нее были причины так поступить. Причины, о которых он эгоистично умалчивает.
— А как бабушка чувствует себя сейчас? — спросила Макси взволнованно.
— А тебе разве есть до этого дело?
Ее глаза вспыхнули зеленым пламенем.
— Конечно же есть!
— Ну… уже неплохо. Бабушка… Как бы тебе объяснить… Она очень изменилась, — уклончиво ответил Ол. — И она хочет тебя видеть.
Опять он ведет себя в своем стиле. Никаких «не могла бы ты», «возможно, ты бы хотела», «быть может, ты заедешь»… Нет, только голая констатация факта.
Макси облизнула пересохшие губы.
— Когда?
— Ну не сегодня, конечно, — хмыкнул он, окидывая взглядом ее ночное одеяние.
Макси надеялась, что та паника, которая царит у нее внутри, не отражается на ее лице. Ее разрыв с семьей два года назад был окончательным и бесповоротным. Одна мысль о том, чтобы вернуться — причем добровольно — в логово льва, вызывала у нее головокружение.
— Приезжай завтра.
— Завтра? Так срочно? Неужели бабушка настолько больна?