Солнечный луч. Фаворитка
Шрифт:
– Ваше сиятельство, – вздрогнув, я очнулась от своих размышлений, и обернулась к барону Стирру, – государь. Государь встречает вас.
Теперь я посмотрела в сторону, куда кивнул его милость, и велела кучеру остановиться. Его Величество восседал на своем Буране, сопровождали короля верные гвардейцы. Барон первым сошел с коляски, помог спуститься мне и склонил голову. Я присела в реверансе, приветствуя своего сюзерена.
– Удачно ли прошла ваша поездка? – спросил государь, глядя на нас с его милость сверху вниз.
– Благодарю, Ваше Величество, – ответила я. – Мне показали примечательнейший дом. Думаю, мои поиски закончены, осталось подобрать подрядчиков…
– Прекрасная новость, – прервал меня Ив, и я взглянула на него с удивлением. – Дайте все необходимые указания его милости, мы возвращаемся в Лакас.
– Прошу великодушно простить, государь, но еще два дня…
– Мы возвращаемся в Лакас, – отчеканил король. – Ваши вещи уже собраны, Аметист стоит под седлом, а потому можем отправиться в путь уже сейчас.
Я ощутила острую обиду. Мне и без того пришлось эти несколько дней разрываться между венценосным эгоистом, визитерами и делами, на которые оставалось совсем немного времени, а теперь он и вовсе увозит меня? Разве же это справедливо?!
– Ваша милость, вы можете продолжить путь, – произнес король. После махнул рукой, и вперед вывели моего жеребца.
– Государь, – поклонился барон Стирр. После повернулся ко мне и склонил голову: – Ваше сиятельство, я подыщу подрядчиков и всё подготовлю к приезду ваших родителей.
– Благодарю, – ответила я церемонно, изо всех сил стараясь не показать своего отчаяния и огорчения.
– Был рад нашему знакомству, госпожа графиня, – барон улыбнулся как-то даже виновато. – Надеюсь, что скоро буду вновь иметь честь лицезреть хозяйку Тибада на ее землях.
Я выдавила ответную улыбку, кивнула и направилась к Аметисту, потому что сдерживать слезы становилось всё трудней. С каждой уходящей минутой моя обида росла, а вместе с ней и злость. Я погладила скакуна, надеясь, что это хотя бы немного меня успокоит. Не помогло. И потому в седло я села сама, избежав помощи монарха.
– Шанни, – позвал меня король.
Я тронула поводья, и Аметист, словно чувствуя, что мне сейчас не до игр, с готовностью послушался. Он быстро перешел на рысь, но мне этого было мало. Хотелось умчаться от человека, дававшего и уничтожавшего надежды одним своим словом. И в этот момент я как никогда понимала, насколько зависима от его капризов. Боги! Он даже не позволил мне оставаться в Тибаде всё обещанное время! И я послала коня в галоп.
– Шанриз! – крикнул мне вслед государь.
Я не слушала его. То, что он сделал, показалось мне пощечиной. Слезы, более не сдерживаемые, хлынули по моим щекам. Он не позволял мне отправиться в Тибад больше месяца, пока не нашел времени, чтобы ехать со мной, хоть графство и находится всего в дне пути от резиденции. Из каждого дня забирал по трети, требуя внимания к себе, а сейчас и вовсе увозит. Два дня! Всего два дня, и я бы покорно забралась в седло и улыбалась ему, счастливая тем, что смогла сделать всё, что хотела. А теперь меня раздирали горечь и негодование.
– Шанриз!
Буран настигал нас. Для этого большого и сильного коня было несложно догнать моего Аметиста. Король был уже рядом.
– Шанни, хватит! – крикнул монарх. – Это не моя блажь, слышишь? Меня призывают дела! Шанни!
Я натянула поводья, и Аметист, возмущенно заржав, встал на дыбы. Ив поравнялся с нами. Он остановил Бурана и посмотрел на меня с укоризной.
– К чему эта трагедия, лучик?
Не глядя на него, я спешилась и отошла к деревьям, росшим у дороги, не желая показывать слезы. Нырнув за то, что оказалось ближе, я стерла со щек влагу и прижалась к стволу спиной. Король последовал за мной. Он остановился напротив.
– Ты плакала? – спросил монарх и сам себе ответил: – Плакала.
Я отвернулась и подняла лицо кверху, стараясь удержать новые слезы. Но подборок предательски задрожал. Ив мягко сжал мою голову ладонями и вынудил поглядеть на него. После провел по моей щеке пальцем, поймал слезинку и слизнул ее.
– Душа моя, ты ведешь себя, как маленькая капризная девочка, – и вправду будто с ребенком заговорил он. – К чему эта гонка? Зачем слезы и обида? Ты ведь понимаешь, кто я, и если говорю, что дело важное, значит, оно касается Камерата.
– Я не удерживаю тебя, – сипло ответила я. – Поезжай и делай, что должно.
– Тогда к чему эта обида?
Выдохнув, чтобы успокоиться, я снова отвела взгляд и, справившись с комком в горле, заговорила:
– У меня тоже было важное дело, может, не такое, как твое, но оно было важно для меня. Я ведь довольствовалась тем, что ты выделил мне всего неделю, не спорила. А теперь ты увозишь меня, хотя мог бы оставить…
– Нет, – резко ответил он, и я обернулась к нему. – Я не оставлю тебя одну. В этой поездке я твое сопровождение и охрана. И я не могу позволить себе бросить свою женщину в одиночестве.
– Боги, Ив! – воскликнула я. – С нами едет отряд гвардейцев! Оставь мне часть из них, и о моей безопасности можно не волноваться. Через два дня я отправлюсь в обратный путь…
– Я сказал – нет, – сухо произнес король. – Мы приехали вместе и уедем вместе. – Затем скривился и притянул меня к себе. Я попыталась вывернуться, но монарх удержал. – Перестань, Шанни, зачем эта борьба? – Он потерся кончиком носа о мой висок и ласково произнес: – Ты же знаешь, как я тебя люблю. Ты – мой лучик, Шанриз, и ты нужна мне. Зачем эти слезы? Зачем страдания? Обещаю, что искуплю этот грех и порадую тебя, когда вернемся. Чего ты хочешь?