Солнечный луч. На пороге прошлого
Шрифт:
И я поняла, что это видимое проявление силы Элькоса, вроде вихря на ладони. Только сейчас он уже не пытался формировать поток энергии Белого мира, но излучал ее каждой порой. Это было невероятно, любопытно и занимательно в равных долях.
В нашем с ним родном мире дар мага был совершенно неприметен, когда магистр использовал магию. И мне стало интересно, имеется ли тому причина? Быть может, дело в объеме используемого ресурса… или же попросту энергия Белого мира была таковой? Но подтвердить или опровергнуть было невозможно. По крайней мере, пока Элькос был занят. Оставалось дождаться окончания наших изысканий, а после спросить, что думает об этом сам хамче. В любом случае это было красиво и мистично.
Все-таки оторвавшись от созерцания, я опустила взор в книгу, но поняла, что не смогу отыскать нужного места, не прервавшись. Опасаясь сбить не только себя, но и Элькоса, я отложила послание Шамхара, сама прикрыла глаза и продолжила пересказывать то, что помнила так отчетливо, будто сознательно заучивала строки.
Взяв стакан с этменом, я неспешно направилась к окну, продолжая рассказывать историю Белого мира, а за спиной по-прежнему бормотал магистр. Но вскоре я перестала замечать его негромкий голос, полностью вновь погрузившись в прошлое. Я смотрела на метель, и мне грезился совсем иной мир. О нет, не родной, а тот, который люди утратили много-много веков назад.
Я шествовала по улице шумного харата и смотрела на бурлившую полноводным потоком жизнь. Меня окружали люди с волосами разного цвета, но единой веры. Они не видели различий друг в друге, потому что оставались детьми одних Отца и Матери. Они существовали в гармонии и согласии. Должно быть, спорили и ссорились, но вовсе не из-за того, что одни почитали себя превыше других, а потому что оставались людьми со всеми своими чувствами и эмоциями. Радость, горе, любовь, ненависть, счастье, боль, зависть и щедрость. Всё это было им присуще, кроме одного – презрения к другим народам лишь за внешние отличия. Они не почитали себя превыше остальных, но были равными среди равных.
– И мы будем так жить, – забывшись, прошептала я. – Мы вернем утраченное.
– Вернем, – эхом отозвался Элькос, и произнес это столь отчетливо, что я стремительно развернулась к нему.
Магистр всё еще не открыл глаз, и его сила по-прежнему мерцала ореолом вокруг него. Но вот он нахмурился, потревоженный воцарившейся тишиной, и веки хамче дрогнули. Он некоторое время смотрел на мое опустевшее кресло, а затем повернул голову, и мы встретились взглядами.
Я наблюдала за тем, как постепенно меркнет ореол силы, а глаза Элькоса всё больше наполняются мыслью. После глотнула этмен, и магистр облизал губы.
– Хотите пить? – спросила я на языке Белого мира.
– Да, – кивнул Элькос. – Я чувствую во рту сухость.
И я улыбнулась. Неспешно приблизившись к магу, я взяла его за руку и заглянула в глаза:
– Вы ведь поняли, что я сказала, друг мой.
– Разумеется, понял, – пожал плечами магистр и вдруг замер, осознавая, что мы беседуем на языке, которого он не знал еще в начале ночи. – Боги, я ведь и вправду понимаю каждое ваше слово.
– И говорите сами, – улыбнулась я. – Поздравляю, друг мой, у нас… у вас получилось.
– У нас, душа моя, именно что у нас, – произнес хамче и порывисто поднялся с места. – Невероятно, – взволнованно пробормотал Элькос и прошелся по гостиной.
Я вернулась в кресло и уже оттуда наблюдала за магистром. Он продолжал мерять шагами гостиную и потирал руки. Элькос был взбудоражен, и это бросалось в глаза. Еще бы! Во-первых, ему удалось то, в чем он почти разуверился, а во-вторых, теперь хамче мог стать частью Белого мира в полном смысле этого слова.
– Знаете, магистр, а вы светились, – сказала я, чтобы остановить метания Элькоса.
Он и вправду остановился и развернулся ко мне. Брови его приподнялись в изумлении, и магистр переспросил:
– Светился?
– Да, – кивнула я и допила этмен. После наполнила стакан мага и пододвинула его к краю стола, так напомнив хамче, что он желал промочить горло. – Вокруг вас будто бы разлился ореол. Это было похоже на сияние в пещере Создателя, и я сделала вывод, что так проявилась ваша новая сила.
– Возможно, – рассеянно кивнул Элькос. Он приблизился к столу, взял стакан и с жадностью выпил его содержимое. После вернулся в свое кресло и повторил: – Вполне возможно. Это было… это был необычно, – продолжил маг, и я поняла, что теперь он перешел к своему новому опыту. – Сначала для меня ничего не поменялось. Я слушал вас, не понимал ни слова и даже ощутил раздражение, но потом… – Я подалась вперед, испытав жгучее любопытство: – Потом я заставил себя успокоиться и просто слушать. И в этот момент моего сознания коснулся звук метели. Завывания ветра и ваш голос переплелись причудливо и странно, но я вдруг ощутил гармонию. Знаете, я будто слушал не вас, я слушал голос самого мира. И вот после этого я словно бы растворился в этой гармонии звуков, сам стал ее элементом. Этакий поток света… Чистого, белого, удивительно теплого и уютного. И вот когда я зазвучал в унисон, тогда начал понимать слова. Признаться, осознаю это лишь сейчас, а в тот момент… – Магистр на миг поджал губы, кажется, подбирая слова: – В тот момент я будто шел по тропе, по дорожке из следов и старался ступать по ним…
– Да, вы начали повторять за мной, – с пониманием кивнула я. – А когда я в задумчивости говорила с собой вслух, вы ответили на мои слова. Это было и вправду удивительно.
– Попросту невероятно! – воскликнул Элькос и легко рассмеялся.
Я с улыбкой смотрела на него, но когда магистр успокоился, произнесла:
– Вам стоит поблагодарить Создателя.
– Благодарю, Белый Дух! – прижав ладонь к груди, с чувством сказал хамче, и я с почтением склонила голову:
– Отец мудр и добр со своими детьми.
Магистр покивал, соглашаясь, а после вновь поднялся на ноги и возобновил свои хождения.
– Теперь я и вовсе не усну, – сказал он. – Я так взволнован, душа моя, чрезмерно взволнован, боги!
Я рассмеялась, слушая причудливое сплетение двух языков, на котором говорила сама. Теперь я могла оценить в полной мере, как слышали меня дети Белого мира.
– Друг мой, когда будете говорить с людьми, старайтесь упростить свою речь. Часть слов вы произносите на родном языке, не имея аналога на местном. Я говорю также, потому сразу же поясняю то, что другим непонятно. Кое к чему они уже привыкли и понимают, но немного – это все-таки чужой для них язык. Учтите это.
– Да-да, вы правы, – снова покивал Элькос, но мне подумалось, что он особо не уловил смысла.
– И не оскорбляйтесь, когда вам станут тыкать, – всё равно продолжила я. – На «вы» друг к другу здесь обращаемся только мы с вами. И сами говорите «ты», иначе вас попросту не поймут.
– Разумеется, – не стал спорить магистр, и я поднялась с кресла.
Скрыв зевок за тыльной стороной ладони, я потерла лицо и, забрав книгу, произнесла:
– Оставлю вас. Малыш уже давно успокоился, а я чувствую, что усну, едва коснувшись подушки. Доброй ночи, дорогой друг.