Солнечный песок
Шрифт:
Подпружиненная плита приоткрылась, пропустив зимбра вперёд, и снова закрылась. Тёмный узкий коридор, в который попал исследователь, подсвечивался узкими лучиками, пробившимися сквозь щели между камней. Словно лезвия они пытались царапать внутреннюю стену каменного коридора, идущего по периметру пирамиды. Зиндрик не стал доверять их слабому свечению и щёлкнул фонариком. Отполированные кирпичи. Слева и справа. А под ногами непонятная рыжая пыль, от которой сразу захотелось чихать. Потолок коридора образовывали каменные плиты. Пройдя по коридору несколько шагов, Зиндрик повернул вглубь и оказался внутри большого и тёмного помещения. Узкий синий луч рабочего фонарика заметался по стенам: всюду вокруг находился камень. Две металлические лестницы спиралями уходили вверх. Походив по рыжей пыли, плотным покровом застилавшей пол, Зиндрик обнаружил и два входа в подземелье. Круглые открытые колодцы подземного хода до самых краёв оказались завалены костями зимбров. «Древние одеяния жрецов, оказывается, имели множественные металлические зёрна и пластины», – обратил внимание Зиндрик. Также на полу среди пластов пыли он нашёл несколько связок каменных чёток. Каменные фигурки, изображавшие разных по ценности животных, а также рабов, древние зимбры нанизывали на медные проволочки и обменивали на равное им количество натурального товара, кстати, одни из таких чёток – ожерелье янасов, исследователь уже находил на базаре. Во многих архаичных обществах, а также в раннем Зимму, существовала такая система обмена, пока не была заменена альтернативной – распределительной, учитывающей устойчивость воспроизводства живых существ и их экологический баланс.
Среди валяющихся на полу предметов внимание Зиндрика также привлекло и оружие. Изогнутые топоры с узкими лезвиями, используемые в хозяйстве и ритуальное оружие – зубчатые кинжалы. На каждом кинжале, а Зиндрик поднял их несколько, имелась короткая одинаковая надпись. С помощью таблицы Ирта Зимри он перевёл надпись при свете фонарика: «Через [сквозь] песок к Солнцу!» – прочитал исследователь и положил один из кинжалов в рюкзак.
Походив около подземных лазов и потыкав туда лопатой, Зиндрик обратив свой взор на бронзовые лестницы. Закручиваясь спиралью, они явно вели вверх на нижний и верхний ярус храма. «Почему их здесь две?» – подумал Зиндрик и ступил на нижнюю, самую широкую ступеньку ближайшей к нему лестницы. Начал подниматься. Старая ветхая лестница скрипела, вибрировала, но выдерживала вес молодого исследователя. С каждой новой ступенькой ширина ступенек суживалась и требовала большего внимания поднимающегося. Наконец подъём закончился и брызнувший вверх свет фонаря обнаружил закрытый люк. Последняя ступень предполагала, что жрец следующим движением откроет люк и вылезет наружу. То, что люк вёл прямо на открытый балкон нижнего яруса храма, Зиндрик догадался, приподняв крышку люка. Взявшись обоими руками за бронзовые ручки каменного кругляша, он с силой приподнял его, и сразу же ему в лицо попало яркое полуденное Солнце. Люк однозначно использовался жрецами Паука для каких-то ритуальных действий, и мог применятся, предположим, для внезапного появления на балконе перед внимающим народом. Потянув чуть сильнее за ручки, Зиндрик не рассчитал массы каменного люка и сломал их. Люк захлопнулся. Тогда зимбр вытащил из рюкзака древний кинжал и, подковырнув им люк, чуть приподнял его в углублении. Стал на последнюю ступеньку лестницы, просунул пальцы в щель, и собрался было уже второй рукой поднять люк, как вдруг лезвие кинжала со звоном сломалось, и люк рухнул прямо на пальцы. Сильная боль мгновенно обожгла кисть и отозвалась в плече. От неожиданности Зиндрик соскользнул с последней ступеньки и, ища опору, с силой ударил ногой по центральному стержню винтовой лестницы. От внезапного удара бронзовый стержень, от которого как ветви вырастали ступеньки, выпал из своего крепёжного гнезда, и вся конструкция с резким грохотом обрушилась вниз. А Зиндрик остался висеть на высоте второго яруса здания, с кистью, защемленной крышкой люка.
Боль, накатывая волнами, однако не мешала, ругающемуся зимбру, оценить всю сложность своего положения. Внизу растревоженная, распавшимися частями лестницы, рыжая пыль начала подниматься вверх, образовывая с душным воздухом храма, малопригодную для дыхания смесь. Зиндрик висел в воздухе, прижатый плитой и понимал, что так или иначе придётся прыгать вниз, но для начала необходимо было вырваться из ловушки, в которую сам же и угодил.
Крышка прижала кисть так сильно, что думать о её поднятии, не имея точки опоры, оказалось наивно. По левой руке от прижатой кисти прямо в жилет сочилась кровь – плита пробила пальцы до кости. Свободной правой рукой Зиндрик снял из-за плеча механическую лопату и попытался просунуть её лезвие в щель, чтобы потом, нажав на рычаг, расширить щель. Но в темноте – фонарик упал вниз вместе с лестницей, он неудачно перехватил черенок лопаты и, не удержав её, уронил вниз. Ужасно неприятная ловушка! Висеть в темноте с прижатой к потолку раненной рукой. А воздух, тем не менее, всё сильнее заполнялся мелкодисперсной, забивающей лёгкие, рыжей пылью. Собравшись с мыслями и поборов, настроив дыхание, первые острые импульсы боли, Зиндрик залез в карман и достал запасной фонарик. Лёгкий щелчок и бледное синее пятнышко света, управляемое правой рукой, начало осматривать стены и потолок. Через гектомиг стало понятно, что до второй лестницы, уходящей ещё выше на верхний ярус, не допрыгнуть, даже если освободиться. Оставалось только приподнять люк и прыгать вниз. Зиндрик ещё раз в некоторой надежде осмотрел потолок, но, не найдя на нём ничего, за что можно уцепиться, выключил фонарь.
Повисев некоторое время он, продолжая испытывать боль, немного подтянулся и попробовал приоткрыть крышку, но мгновенно стало ещё больнее и, кажется, хрустнуло три фаланги. С силой сжав зубы, Зиндрик опять беспомощно повис в темноте, а рыжая пыль продолжала забивать дыхательные пути. Подтянув рюкзак к себе, молодой зимбр лихорадочно порылся в нём: блокнот, кусок ткани, бесполезная рация, нож Имбрга, пила Зимри и браслет неизвестного раба. Первое, что необходимо сделать – защитить себя от рыжей пыли. С этой целью он накинул на шею кусок ткани, а потом обильно полил его водой из фляги, пристёгнутой к ремню. Далее Зиндрик вытащил старую пилу с мелкими зубьями и зажал её зубами, натянул поверх мокрую ткань. Рюкзак он отстегнул и сбросил вниз.
Решение, которое они принял, являлось единственным выходом. Ампутация. Раздумывать некогда. «Не висеть же здесь до полной потери крови!» – подумалось ему. Судя по тому, как хрустнули фаланги, кисть накрепко прижало плитой в углублении люка. Всё ещё стиснув зубами пилу, он достал из чехла свой собственный острый нож и резким сильным движением сразу разрезал до костей все четыре пальца левой руки. Кровь полилась ещё обильнее, а на металле пилы появились отметины от зубов. Мышцы лица исказились, брызнули слёзы и впитались в мокрую и без того тряпку. Теперь предстояло самое сложное – перепилить собственные фаланги. Для этого Зиндрик, вернул нож в чехол, и вынул изо рта пилу по камню. Длиной в локоть, она имела ржавый вид, но другого подходящего инструмента пол рукой не оказалось, и зимбр приложил старые зубья к белевшей меж плоти кости. Четыре резких и чудовищно болезненных движения поперёк тонких косточек хватило, чтобы тело Зиндрика, отрывая тонкие полоски кожи, рухнуло вниз, прямо на развалины лестницы. Падение с относительно немалой высоты, тем не менее, оказалось завершением спасения из ловушки. Боль в левой руке не утихала. Более того её не смогли заглушить ушибы от падения и царапины. Целой рукой Зиндрик раскидал части лестницы в стороны, схватил рюкзак и потащился к выходу. На сегодня исследование окончено. Предстояло перевязать рану, добраться в подвал библиотеки и отдыхать. Оставив инструмент среди растущих облаков рыжей пыли, он покинул зал нижнего уровня Храма Паука и через коридор выскочил к входной плите, повернул её.
Яркость дня сначала ослепила Зиндрика. Болевые вспышки как тонкие острые молнии пронизывали мозг, рана продолжала болеть. Он опять достал флягу, отпил глоток, а остатками воды полил рану, смывая с неё запёкшуюся кровь, осколки кости, пыль и грязь. Обратный путь казался долгим. Песок хрустел на зубах и через несколько киломигов должны были начаться сумерки.
Сакральная формула
При солнечном свете все четыре пальца левой руки оказались отпиленными до ладони. Жилет пропитался кровью, которая, впрочем, быстро засохла. Вернувшись на свою базу к астробиблиотеке, Зиндрик обнаружил ещё две неприятные вещи. Во-первых, все петли, расставленные на хвостоногов, оказались пусты. С чем это могло быть связано, Зиндрик понимал не до конца. Возможно, хитрая стая, лишившись двух своих особей, испугалась и перекочевала в другое место, но, не исключено, что здесь их жила только одна пара. Во-вторых, вытащенной из колодца воды хватило только на то, чтобы промыть рану. Зиндрик поднял канистру и догадался, что подземный ручеёк едва сочился. Назавтра следовало опять прыгать вниз и копать, а также пробовать найти грибы или колючки. Делать это с рукой, лишённой хватательной части, очевидно, будет очень трудно. Зимбр забрался в подвал и с жадностью поел жареного кронга. Нужно лекарство, а ничего такого не сохранилось. С грустью Зиндрик вспомнил грузовой отсек взорвавшегося корабля. Теперь ничего не оставалось, как попробовать самому сделать подобие лекарства. Он раскрыл таблицу Зимри и сделал обратный перевод. Слово «лекарство» переводилось на древнезимбрский язык в виде трёх абстрактных стилизованных рисунков. Походив по библиотеке и поискав глиняные таблички с этими символами, Зиндрик нашёл только одну такую, и затащил её в подвал. Он решил остаток дня и вечер посвятить отдыху, так как понимал, что надо набираться сил, что скоро из города придётся уходить и пробиваться к Зимму. Долго он здесь не протянет, тем более, лишившись пальцев. Это он уже понял.
Вечер опустился на город ТА, когда Зиндрик вычерпал всю жидкую глину из колодезной ямы и отцедил из неё воду с железным привкусом. Часть воды он опять оставил на зенит, а часть вскипятил на зажигалке, заполнил флягу. И только после того как похлёбка из докку и сухарей была им выпита до дна, он приступал к переводу найденной таблички. Руку он перебинтовал и теперь смотрел на неё с тоской – она продолжала болеть. Переведя первые строки таблички, Зиндрик швырнул её в угол, речь в ней шла о заготовке и хранении отваров коры колючих деревьев. Когда их корабль летел со стороны Острова, они с Имбргом не заметили ни одного леса деревьев, ни одной рощицы. Очевидно, древние зимбры вырубили и выкорчевали все леса вокруг.
Снаружи началась ночь – это Зиндрик узнал, взглянув на хронометр. Было тоскливо и грустно, а снаружи, кажется, начинался Быстрый Песок. Заболела голова, и, испытывая сильную жажду, Зиндрик выпил всю кипячёную воду, заготовленную на завтра. Сильно и с надрывом дул ветер, а через вентиляцию прямо в подвал сыпался мелкий песок, принесённый с окружавших город дюн. Пришлось подставить мешок под вентиляционное отверстие. С трудом Зиндрик заснул и, ворочаясь, в плохом сне, ещё долго слышал завывания песочного урагана.
Утро выдалось горячим и ужасным. Кисть продолжала болеть, распухла и нуждалась в смене бинта. Вынося из подвала астробиблиотеки полный мешок песка, Зиндрик узнал плохие новости о том, что ночной ураган не только засыпал колодец, но и куда-то сдул проволочные петли. Можно попробовать, конечно, снова сделать петли, например, распустив шнур, но делать это одной рукой будет крайне неудобно. Вчерашняя мысль о скорейшем возвращении в Зимму всё сильнее овладевала им. Опять отрезав от ноги кронга пласт солёного мяса и запив его свежим кипятком, Зиндрик принял решение завтра покидать город. Его уже не останавливал тот миллион шагов, который являлся самым коротким маршрутом к станции подскока – ближайшего поселения на маршруте Остров-Зимму. «Если идти день и ночь, останавливаться только для того, чтобы зарыться в песок, то через пять-шесть зенитов я смогу добраться до станции», – рассуждал Зиндрик. Но чтобы отправится в такой дальний путь, он должен нацедить около двадцати зэ воды, а для этого требовалось провести в городе еще несколько дней и восстановить колодец. Последнюю банку консервы он оставит на переход. Решено!
Первым делом Зиндрик опять сходил в Храм Паука, чтобы забрать оттуда инструмент. Вчерашней дорогой он добрался до здания, сдвинул плиту, зашёл в нижний зал. Рыжая пыль уже улеглась на пол пушистым слоем и лишь слегка колыхалась на сквозняке. Зиндрик нашёл среди обломков лестницы свою механическую лопату и пилу, а затем быстро, чтобы не дышать вредной пылью, вышел из зала на улицу. Оставаться здесь в этом каменном мешке больше не хотелось. Снаружи, на площадке он окинул взглядом сам храм и прилегающие к нему алтари и понял, что, возможно, он единственный смертный, который проник в обитель Песчаного Паука и вернулся из него живым, отделавшись такой малой кровью. Оказавшись здесь во времена расцвета города, он смог бы покинуть город только в виде горсточки пепла. Во славу Паука! То, что культ носил именно такой кровавый характер, свидетельствовали обнаруженные сегодня клетки, стоящие рядами у стен внутри нижнего зала.