Солнечный ветер
Шрифт:
Он не сумел.
А потом снова оказался в сырой холодной темноте.
Май колотил в дверь и кричал, чтоб дали еды. Потом устало вздохнул и сел рядом с Шутом.
— Как ты? — спросил он, пытаясь спрятать тоску и отчаяние в ослабевшем голосе.
— Жив… — ответил Шут. И, немного помолчав, добавил: — Даже цел.
— А этот? Урод длинный? — Май имел в виду Торью.
— Приболел малость, — недобро усмехнулся Шут. — Нашего дорого хозяина хватил удар. Прямо в пыточной, где он собирался менять форму моих пальцев…
— Пыточной?! — Май вздрогнул. —
— К бывшему министру безопасности господину Торье Маарги, — охотно пояснил Шут. — Слыхал о таком?
Май выразительно застонал.
За те несколько мгновений, пока скрипач щурился на факел Труно, Шут успел разглядеть своего собрата по несчастью. Музыкант был чем-то неуловимо похож на него самого — молодой, тощий, не слишком-то высокий… Его темные кудрявые волосы выбивались из-под ленты и падали на лицо, которое, хоть и не было красивым, но наверняка, казалось барышням достойным внимания. Впрочем, слезящиеся от света глаза и кровоподтек на лбу вовсе не красили скрипача.
Немного придя в себя, Шут наощупь добрался до бочки и зачерпнул воды. Гниловатого вкуса он уже почти не ощущал.
— Есть хочется… — пробормотал Май. — Аж ноги не держат. Наверное, пора вспоминать молитвы…
Шуту тоже хотелось. Но еще больше ему хотелось выбраться на волю. Страх ушел.
— Чем бояться и молиться, лучше петь и веселиться! — сказал он. Злая насмешка, полная презрения к темнице и ее хозяину, скользила по губам Шута. — Не раскисай, скрипач. Наша песенка еще не допета!
6
Наверное, он все-таки немало сил потратил на «подарочек» для Торьи, потому что, сам того не заметив, задремал. А когда проснулся, Мая рядом не было. Зато его громкие вопли разносились по всему подземелью. Шут, вздрогнув, сел. Пару мгновений он приходил в себя, а потом бросился к двери и приложил ухо к деревянной створке.
Кричал Май непрерывно и яростно. Но в этом крике не было боли, только ее предчувствие…
Шут сел, где стоял, и, обхватив голову руками, стремительно метнулся из обычного мира в тот, где умел хотя бы как-то постоять за себя и за других.
Разум в тот же миг наполнился образами чужих мучений, но Шут больше не обращал на них внимания — эти страдания остались в прошлом, а ему нужно было предотвратить новую беду…
Судя по всему, Торья — вот досада! — вполне оклемался после неудачной встречи с первым пленником. Потому что этот змей теперь решил приняться за второго… В отличие от Шута, Май был привязан к высокому столбу, который подпирал потолок. Стоял он к нему лицом, а потому не видел, что собирается делать Торья. Но вполне догадывался по малоприятным намекам старого извращенца, который держал в руках длинную плеть. Поток брани из уст музыканта был поистине впечатляющим. Так ругаться не умел даже Виртуоз. Торья, впрочем, не обращал на это ни малейшего внимания. Скорее ему даже нравилось подобное внимание.
"Простите, господин палач, — с ненавистью, подумал Шут, — но одного удара вам явно не хватило…"
Второй комок, собранный из боли и ненависти этих стен, получился, к сожалению, не столь впечатляющим, но его хватило, чтобы Торья побледнел и отступился от скрипача.
Почуяв неладное, Май приумолк. Присутствие Шута было для него незаметным и неощутимым, зато он прекрасно сообразил, что унизительная экзекуция отложена.
"О чем ты только думал, старый мерзавец, — удивлялся между тем Шут. — Не успел очухаться, а уже опять за свое… Видать решил, что это были просто кишечные колики!"
Назад он вернулся только когда убедился, что Торья вполне осознал, сколь неудачен этот день для получения удовольствий. Шут без зазрения совести проследил за тем, как их мучитель поднялся по лестнице из подземелья и, расчихвостив прислугу, велел приготовить себе кровать.
Время было уже к ночи…
'Что ж, — решил Шут, — вновь оказавшись в камере, — хочется, не хочется, а придется звать на помощь Руальда… Дени или совсем снов не видит, или не спит по ночам. Рисковать больше нельзя. Я должен дозваться…
Но сначала он решил дождаться Мая. Понимал, тому наверняка захочется вслух и громко сообщить, какой Торья плохой человек… Однако про беднягу скрипача или забыли, или просто решили, что менее родовитого и важного пленника можно запросто оставить прикованным на всю ночь.
Руальда он нашел почти сразу же. Король дрался. Он отчаянно размахивал огромным — с себя ростом — мечом, пытаясь разрубить на части какую-то жуткую страховидлу. Больше всего это чудище напоминало многоголовую ведьму из детских сказок, но при том еще имело перепончатые крылья за спиной и длинную королевскую мантию.
Шут не стал оттягивать момент встречи.
"Руальд!" — позвал он, вложив в свой голос все отчаяние и надежду.
Король отвлекся от драки и удивленно присвистнул, увидев, кто стоит перед ним.
"А! — усмехнулся он. — Маленький предатель. Что же ты сбежал, даже не простился?"
"Я не сбежал! — горячо воскликнул Шут, устремляясь к другу. — Меня Торья сцапал… Я знаю, где он. И мне нужна твоя помощь…"
"Да ну?" — Руальд снова обернулся к ведьме и снес ей пару голов одним ударом. Впрочем, на их месте тут же начали расти новые.
"Это правда… — Шут понимал, что драгоценное время уходит, а он так и не сказал ничего важного. — Послушай, я не лгу! Ты должен запомнить этот сон. Ты должен запомнить это место!" — и он, напрягшись изо всех сил, воссоздал перед Руальдом образ того дома, где был заточен. Шут попытался представить вновь эти серые стены, обросшие плющом, высокую ограду с кованой решеткой, темную черепицу крыши, лес вокруг…
"Я знаю этот дом, — спокойно ответил Руальд и всадил огромный клинок прямо в брюхо своему кошмару, тот лишь захихикал и начал таять. — Старый особняк Торьи… Он там давно уже не жил, только его слуги. Думаешь, мы не посылали стражу в этот дом? Пара солдат должна сидеть у ворот, примечая всех, кто появляется рядом. Уж о тебе или Торье они сообщили бы сразу"