Солнечный ветер
Шрифт:
Шут всхлипнул и попытался отыскать глазами Далу.
— Мама! — вновь крикнул он, не задумываясь о том, что это опасно… И тотчас поплатился — один из разбойников, сидящий верхом на огромном коне, развернулся в сторону тонкого мальчишеского крика. Миг — и он, страшный как демон, оказался рядом, пытаясь схватить Шута за волосы, но тот вывернулся, оставив свои солнечные пряди в кулаке всадника.
— Беги, Шут! — услышал он крик Виртуоза. — Беги, мальчик! Мама погибла. Девочек уведи! — в спину всадника вдруг вонзился длинный кинжал. Метнув взгляд на хозяина, Шут понял, что тот остался без оружия… Захлебываясь слезами, он
Но не успел…
Другой всадник уже плеснул маслом на деревянный борт повозки, и та вспыхнула, ярче прежнего осветив чудовищные картины этой ночи.
— Нет! Нет!!! — закричал Шут. Не видя вокруг ничего, кроме двери в фургон, он ринулся вперед. Забыв про жар, распахнул дощатую створку. — Вейка! Где вы?!
Ответом ему была тишина. Шут метался по фургону, пока не понял, что тот пуст.
"Хвала богам! — подумал он. — Убежали!" — и выскочил из своего дома на колесах, который уже стал горячей сковороды.
Выскочил, чтобы прямиком попасть в чьи-то крепкие руки. Шут яростно дернулся, стараясь выскользнуть из стального зажима, но с изумлением услышал такой родной голос:
— Малыш, это же я!
Дейра!
Шут теперь уже сам вцепился в руки акробата.
— Дей! Дей, что это?! — он едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. — Но Дейра не отвечал, он сгреб Шута в охапку и бежал с ним прочь от полыхающей поляны. — Дей, там же мама! Там Ларс!
— Нету больше Ларса… Беги, дурень! Быстрей!
— А девочки, Дей! Мы должны найти их!
— Они там! — Дейра указал куда-то вперед, куда, очевидно, и волок за собой Шута.
Ветки деревьев хлестали по лицу, в босые ноги впивались острые камни, обломки веток и колючки шиповника, но боли Шут почти не чувствовал. Он бежал за Дейрой точно слепой щенок на веревке. Мертвая Арна, искаженное яростью и отчаянием лицо Виртуоза, пылающие фургоны, запах гари, испуганное ржание лошадей, злой смех разбойников, колючие искры, падающие на голые плечи — все это смешалось в его голове, превратившись в оживший кошмар.
За ними не гнались — кому нужны испуганные комедианты, бросившие свой скарб?
Но… но ведь и скарб этот явно не был главной целью бандитов… Шут понял это много позже, когда остался один и впервые всерьез задумался об истинных причинах нападения. Бандиты не подвергли насилию женщин, почти ничего не взяли из добра… Все, что им досталось — насмерть перепуганные лошади, выжженная поляна с мертвыми телами, да выгоревшие до черноты остовы фургонов…
Именно эта страшная картина предстала перед Шутом наутро.
Они с Дейрой оставили девочек в лесной чаще, где укрывались до утра, а сами вернулись на поляну.
Всегда разговорчивый акробат был молчалив всю дорогу. Лишь один раз со вздохом сказал Шуту, что не хотел брать его с собой… но кому-то же надо предать земле погибших… а это нелегкая работа. От этих слов у Шута встали дыбом волосы на затылке и пресеклось дыхание. Он не был так наивен, чтобы ожидать от возвращения на поляну чего-то хорошего… но до того момента все-таки не мог по-настоящему представить своих близких мертвыми. Мысль о том, что придется увидеть обезображенные тела, вдохнуть запах смерти, прикоснуться к ней, заставила Шута сбиться с шага.
Ему, наверное, повезло… Если ночью кого и нужно было хоронить, к утру от труппы Виртуоза остались только кучки потемневших костей. Дейра еще издаклека окинул взглядом пепелище и тихо сказал Шуту:
— Возвращайся к девочкам. Я сам управлюсь. Тут… немного работы.
Шут хотел кивнуть, но застыл, не в силах пошевелиться.
Дейра не стал ждать и направился к чернеющим на фоне рассветного неба фургонам. За ночь молодой акробат как будто постарел в два раза. Его походка была сутулой, а движения ничем не напоминали о прежней ловкости канатоходца.
"Так не бывает, — думал Шут, таращась на место гибели своей семьи. — Так ведь не бывает…"
— Иди к девочкам! — снова крикнул Дейра, обернувшись. В голосе его прозвучала незнакомая доселе Шуту жесткость. Но он все-таки ослушался. Вместо этого подошел ближе к старшему другу и осторожно взял его за плечо.
— Дей… Кто-нибудь еще остался жив? — глупая надежда никак не хотела уняться…
Акробат вздохнул. Опустил глаза, безмолвно качнув головой. Шут увидел, как из-под темных ресниц скатились по щеке две блестящих капли. Потом Дейра отвернулся, а Шут наконец и сам поглядел туда, где вчера стоял еще живой Виртуоз.
Лучше бы он этого не делал. Вид обугленных костей отозвался болезненным спазмом внутри, и Шут выпростал свой вчерашний ужин на горелую землю… Он согнулся сначала пополам, а потом и вовсе упал на колени, уткнулся лицом в черные останки травы и горько заплакал.
Дейра больше не понукал его — молча собирал все кости в один большой мешок, который сделал из своей рубахи. Сам Шут из всей одежды имел на себе только старые штаны чуть ниже колен — именно эта нехитрая одежонка была на нем, когда он проснулся ночью от крика… Ни обуви, ни реквизита, ни вещей — ничего не осталось. Шут думал об этом, лежа лицом в землю. В один миг они лишились и дома, и родителей, и будущего. Как жить дальше? Как жить, зная, что никогда больше голос Далы не разбудит утром, а вечером Виртуоз не разожжет костер, у которого собирались все артисты… Кто станет затягивать канаты и вытаскивать фургон из самой непролазной канавы? Норт всегда делал это с такой легкостью… А веселый смех братьев Шена и Руна — неужели теперь он останется только в памяти тех, кто уцелел?
Шут плакал горько, не пытаясь унять слезы, ибо боль, переполнявшая его душу, была слишком велика. В тот миг ему казалось, он никогда не сможет ни выплакать ее, ни пережить.
Подошел Дейра. Тронул Шута за плечо.
— Вставай. Раз не ушел, помоги мне отыскать, что цело осталось. Нам теперь любая мелочь — сокровище…
Шут поднялся, утирая мокрое лицо черными от сажи ладонями. После плача он еще долго вздрагивал. Совсем как в детстве…
Рыться в пепелище было все равно, что ковыряться в свежей ране. Когда среди обугленных головешек попадались уцелевшие предметы из стали, кости или камня, Шут всякий раз затыкал рот кулаком, боясь снова разрыдаться. Еще дважды его стошнило, второй раз это больше напоминало судороги, ибо желудок был давно уже пуст. А потом словно туманная пелена окутала Шута, и он почти перестал думать и даже дышать. Просто ходил неживой куклой, чьи оборванные нити запутались в пальцах богов… ходил и разгребал теплый еще, местами даже горячий пепел. Тогда-то и отыскал чудом уцелевший мячик Виртуоза, гребень Далы и еще несколько бесценных мелочей, которые много лет потом таскал в своем походном мешке, постепенно теряя одну за другой…