Солнечный ветер
Шрифт:
Ладно. Исправит. Все равно у него вариантов нет. Надо же как-то выстраивать коммуникацию, раз есть Данила. А Данила есть. Назар усмехнулся. И мечтательно прикрыл глаза. Слышал обрывок их разговора с матерью сквозь щелочку в двери. Инструктор, кровища, лоси, кабаны, выкуп… придет ли «папа». Сердце ёкало раз за разом. Какой же все-таки у него характер боевой, а! В Милану? В ту девушку, на каблуках убегавшую от ментов? Или еще и немного в него? Могло же такое быть?
В коридоре снова зазвучали шаги. Мужские, уверенные. Назар распахнул веки и глянул на подходившего Олексу. Ясно. Тот на него не смотрел. Прошел мимо, подошел к двери. Замер. Следом, еще через пару минут подскочила Милана с тарелкой
«Блин, сказала бы мне, пока я в аптеке был, я бы уже обернулся туда-обратно».
«Да уже как есть. Я все равно быстрее сориентируюсь, что нужно. Зато теперь все лекарства есть. Продержишься тут без меня?»
«Милан, ну я его с пеленок тяну! Нет, бляха, не справлюсь! Иди давай!» — праведно вспыхнул Олекса. В шутку, кажется. Милана быстро ткнулась губами в его щеку и упорхнула, старательно обходя Назара десятой дорогой. А тот едва зубами не скрежетал от всей этой карамельной идиллии.
Лекса постучал в дверь палаты, крикнул: «Отбой свидания! Время завтрака!»
Сезам снова открылся. И прозвучал робкий голос Натальи Викторовны: «Он такой бледненький!»
«Ничего, нажрет обратно свой румянец. Милана скоро придет, пошла по магазинам. Мне велено кормить», — отрезал парикмахер.
«Ох, что бы мы без тебя делали, Лёшенька?»
«Да, моя миссия по-прежнему лежит в спасении мира в целом и Миланкиной задницы в частности», — расхохотался Олекса, и они провели очередную рокировку. Теперь в коридоре Назар остался один на один с Миланиной матерью. Игнорировать госпожу Брагинец он не считал для себя возможным. Несколько секунд смотрел на нее, оценивая смущение и какую-то потерянность этой женщины, нарисовавшие на ее лице такое переполошенное выражение, будто бы она была моложе собственной дочери. И все-таки проговорил:
— Мы не поздоровались. Возможности не было. Простите.
Наталья Викторовна кивнула, сделала в задумчивости несколько шагов и, обернувшись, нерешительно обратилась к нему:
— Назар, мы могли бы с вами поговорить? Но, наверное, не здесь.
— Если вы тоже собираетесь выгонять меня из больницы, то можете даже не начинать, я не уйду.
— Нет-нет, вы не так меня поняли. Мне надо вам… Только лучше не здесь, — она бросила быстрый взгляд на дверь в палату и просительно посмотрела на Назара. Его этот ее взгляд несколько насторожил. Да и неприязни по отношению к себе он от Натальи Викторовны не ощущал. Скорее она его побаивалась, и это его напрягало бы, если бы не тот факт, что он и сам был взвинчен до предела и готов был бороться с каждым, кто хочет ему помешать. Но врагом она все же не выглядела. Потому Назар кивнул, поднялся с дивана и проговорил:
— Хорошо. Где-то тут у них буфет… или что там. Можем там посидеть, если хотите. Но из больницы я ни ногой.
Женщина осторожно кивнула. И они вместе спустились на первый этаж, нашли тот самый кафетерий, который как для больницы оказался вполне приличным. И расположились за одним из столиков. Назар добыл им кофе и, наконец, исподлобья глянув на Наталью Викторовну, спросил:
— Вы были у Данилы. Ему действительно уже лучше?
— Он бледненький такой, — проговорила она негромко, обхватив ладонями бумажный стаканчик и глядя на темную жидкость. Потом подняла глаза на Назара и вздохнула. — Милана сказала, он много крови потерял. Но Олекса прав, восстановится. Данька его увидел — оживился, со мной тихий был. Я ведь даже не знаю, какой он. В этом я не сильно отличаюсь от вас, Назар. Мы познакомились совсем недавно, после смерти Саши. Отца Миланы.
— Это потому что Милана жила заграницей?
— Нет, — Наталья Викторовна нахмурилась, помолчала некоторое время и, снова вздохнув, глухо проговорила: — Мы очень виноваты перед вами. Я и Саша. Иногда я думаю, что и отъезд Миланы лишь следствие того, что мы натворили. Я обещала никогда об этом не рассказывать, но сегодня мне показалось… Мне показалось, что вы должны знать. Да и мне все сложнее молчать об этом, а рассказать об этом Милане — снова ее потерять, я уверена. Она и раньше была с характером, а уж сейчас…
??????????????????????????Она махнула рукой и снова замолчала, словно решалась на отчаянный поступок.
Кофе резко начал горчить. И это был единственный вкус, который в нем остался. Назар, не отрывая взгляда от Натальи Викторовны, перевел дыхание и спросил:
— О чем рассказать?
— Я, действительно, ничего и никогда не знала о делах мужа, — начала Наталья Викторовна негромко. — Он не посвящал, а мне было не интересно. Я занималась Миланочкой. Это ведь я в некотором роде подтолкнула ее к теперешней профессии. С самого детства водила ее по конкурсам да кастингам. Она была хорошенькой, а средства позволяли и принарядить ее как с картинки. Саша был не против, — она усмехнулась, — до тех пор, пока Милана не снялась для того злополучного журнала. Вы знали?
— Что Милана фотографировалась для рекламы белья? — мрачно переспросил Наз. — Не сразу, потом узнал.
Она кивнула.
— Тогда он очень рассердился… видеть ее не хотел, ну и отправил в Рудослав. Если бы мы только подумать могли, чем все обернется. В конце лета у нас появился Стах. С очень… необычным, даже странным предложением… просьбой. Мне потом Саша рассказал. Стах… в общем, он попросил руки Миланы.
— Что?! — выдохнул Назар.
Наталья Викторовна снова кивнула, словно подтверждая, что он не ослышался.
— Саша согласился. Мое мнение он никогда не брал во внимание, в этом они с Миланой тоже похожи, — она горько усмехнулась, — но я думаю, что Стах чем-то его… принудил. Понимаете, Саша очень любил Милану, гордился ею, любил похвастать ее успехами. И он… ну вряд ли он искал ей такую партию, как Стах. Нет, возможно, если бы это было желание Миланы, — она задумчиво потерла лоб, давая себе короткую передышку. — Так или иначе, они договорились. Потом вернулась Миланочка, рассказала о вас, о ваших планах. Мы с отцом, вроде как, согласились, чтобы она ничего не заподозрила, от нас требовалось тогда просто занять ее чем-то — учебой, квартирой, откуда-то агентство взялось… в общем, чтобы она из Кловска ни ногой. А Стах должен был держать на расстоянии вас, чтобы вы не встречались. Вы были такие молодые, а в разлуке все забывается, нам так казалось. Только Милана… такая счастливая была, квартиру обустраивала, вас ждала, училась, стала очень много работать. А где-то через месяц снова появился Стах. Он позвонил Саше и велел ему устроить для Миланы срочную съемку, любую, главное, чтобы в определенный день ее не было дома. А я… я должна была впустить в ее квартиру актера, которого пришлет ваш дядя.
И Назар снова словно бы очутился в том дне. Милана не брала трубку. Он приехал, чтобы поговорить. И незнакомый парень в исподнем в дверном проеме квартиры, в которой они должны были жить вместе. Ему двадцать три. Он растерян. Он ни черта не понимает, что происходит. Ему только что душу вынули, а взамен наполнили образовавшуюся пустоту черной жижей ненависти, ярости, боли и ревности. Тогда его это чуть не убило. Выжил чудом. Помнил всю жизнь. Даже сейчас, когда начинал сомневаться в том, что ему все это не приснилось.