Солнышкин у динозавра
Шрифт:
— И это — витамины?! — И, схватив полную горсть уже из другого мешочка, доктор влетел в столовую с криком:
— Посмотрите, какими витаминами собирается вас кормить любимый кок! Посмотрите!
— У моих витаминов есть особые качества! — выкрикнул Борщик.
Все потянулись к ладони доктора и, запустив в неё пальцы, захрустели чудесным изюмом.
— Всю жизнь готов таким хрумкать, — заявил Солнышкин.
— Век бы лучшего не жевал! — с удовольствием крикнул дохромавший до доктора Федькин.
На ладони у доктора на этот раз лежал
— Смотреть надо, из какого мешка хватаете! — слезливо пропел Борщик и протянул команде козий горох, которого хватил доктор.
«Даёшь!» подпрыгнул от смеха, а доктор от возмущения.
— Проветриваться надо почаще, чтобы не ставить рядом с витаминами мешок неизвестно с чем! — крикнул он и, закрыв ладонью рот, кинулся в каюту.
И пока команда обсуждала, каких витаминчиков хватанул их уважаемый доктор, а доктор усиленно чистил зубы и полоскал горло, кок отсчитывал в стаканчик сердечные капли, которые потихоньку от всех хранил за баночкой с луком.
Однако вняв совету доктора, он стал действительно почаще выбегать на палубу.
Во-первых, чтобы получше проветрить пропахшие перцем и лавровым листом мозги.
А во-вторых, и это главное, чтобы вынести оттаявшей мороженой рыбки весёлым пингвинам, которые пристроились на корме «Даёшь!», как на льдине, и даже в тропиках не собирались покидать понравившийся им дружный экипаж. Особенно щедрого кока.
Они прохаживались по палубе, заглядывали с любопытством в каюты и в столовую — посмотреть, чем питается дружная команда, но никогда не попрошайничали. И главным их местом была корма, где их подкармливал и пробовал кое-чему учить Борщик. Он даже подумывал, что сможет выступать в цирке в одной программе с Буруном — но только с антарктическими пингвинами.
Вот к ним-то и вышел в эту промозглую дождливую ночь добрый кок да вдруг увидел, как к борту подваливает какое-то судно, на палубу летит канат, через борт к его пингвинам переваливаются чьи-то громадные сапоги...
И перепуганный Борщик бросился в рубку с криком:
— Пи-и-раты! Пираты!
ИГЛУ, НИТКИ, ЛАНЦЕТ!
Теперь на корме, рядом с пингвинами и Петькиным, толкалась вся команда. И Борщик смущался: ничего себе, принять за пиратов бывших членов своего экипажа, да ещё встреченных среди океана! Он смущался, а Петькин с канистрой в руках старался убраться как можно подальше в темноту.
Но все остальные смотрели за борт: кто там, как, откуда?
— Люстру сюда! — скомандовал Моряков и, взяв её из рук Мишкина, направил луч вниз.
У борта приплясывал в волнах маленький рыболовецкий сейнерок, на его носу мокрый с головы до ног Васька почёсывал ушибленные места рукой, на которой было написано: «Дружба — закон моря ». На трюме жмурился от света Барьерчик, а из рубки, выставив щетинистый подбородок, выглядывал Пла вали-Знаем.
— Вы?! — вскричал поражённый Моряков. — Вы? Свои!
— Мы! — радостно ответил за всех Васька. — Честное слово, мы!
— Свои! — крикнул Солнышкин.
— Конечно, свои! — вздохнул Плавали- Знаем.
— А что же вы здесь делаете? — спросил, ещё более удивляясь, Моряков. За тысячу миль от родного берега, посреди неведомого океана, на крохотном судёнышке качались свои люди!
— Известно — рыбку ловим! — гордо ответил Васька.
— И много поймали? — спросил Челкашкин.
— Плавали, знаем! Три хвоста с половиной! — закричал кто-то в рубке и захлопал крыльями.
— Врёт! Честное слово, врёт! — крикнул Васька. — Просто почти всю скормили!
— Ха-ха! Посреди океана? Рассказывай сказки! — рассмеялся Челкашкин. — Кому?
Неожиданно оба судна качнуло, и в темноте послышался тяжёлый вздох.
Съёжившийся было Верный бросился к борту, зарычал, но вдруг радостна, даже очень радостно завилял хвостом.
— Что это? — тревожно спросил Моряков.
А Солнышкин, вглядываясь в пляшущую
черноту, крикнул:
— Да это же Землячок!
— Землячок, точно Землячок. Узнал своих, прибился. Да не один, — шёпотом произнёс Васька, будто боясь кого-то потревожить. — С сынком!
— А ну-ка, дайте свет! — сказал Солнышкин и прыгнул на палубу сейнера.
Там, за бортом, тяжело вздыхая, покачивался Землячок, а рядом с ним маленький всхлипывающий китёнок, в спине которого зияла дыра...
— Так он же ранен, — понизил голос Солнышкин.
— Кто ранен? — крикнул сверху Челкашкин и, уже спускаясь по трапу, командовал: — Борщик, за медикаментами! Иглу, нитки, ланцет! —* А ещё через несколько минут на спине старавшегося не шевелиться Сынка приказывал подоспевшему Перчикову: — Сушите рану. Дайте иглу, нитки, держите меня за брюки.
Было тихо, как в операционной.
Солнышкин светил. Перчиков подавал инструменты и держал Челкашкина, который, балансируя на китёнке, шил, бормоча:
— Ну, негодяи. Вот негодяи...
Наконец он скомандовал:
— Пластырь! — Доктор налепил поверх шва целый клубок пластыря и, обращаясь к Землячку, приказал: — Больше чем на пять минут в воду не погружаться. Двое суток. Ясно?
И как ни странно, кит выдохнул и согласно выпустил лёгкий фонтанчик, будто принял все рекомендации, и благодарно вильнул хвостом.
А Перчиков, Солнышкин и Челкашкин стали подниматься на палубу.
«ВСЁ!» — ГОВОРИТ ПЕТЬКИН
— Так что же вы делаете здесь, у нас? — снова спросил бывших членов экипажа Моряков.
— Горючего позаимствовали! — по-свойски сказал Васька.
— Горючего? — удивился Мишкин. У него самого-то было с гулькин нос.
— По-пиратски? — укоризненно спросил Перчиков.
— Почему по-пиратски? За свои, за кровные...
— Как за кровные?! — спросил Солнышкин так, что Петькин втянул голову и пробормотал: