Солнышкин у динозавра
Шрифт:
ОЧЕНЬ УДИВИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
Шумная осада острова подходила к концу. Моряков так умело командовал своей дружиной, что уже через пару часов среди пальм волновался тентовый город.
Чуть поодаль налаживал себе открытую лабораторию телепатии и гипноза кандидат медицинских наук Челкашкин.
Любопытный морской ветерок вскидывал натянутые между деревьями парусиновые крыши, вертелся у столов и скамеек...
И
В глубине его приютился уютный зал, в котором Матрёшкина и Сладкоежкина тряпочками протирали столы и табуретки, Мишкин устанавливал аккуратную печь. По бокам у динозавра шевелились на ветру гирлянды из прекрасных раковин, морских звёзд и крабьих лапок. А Моряков привязал к верхним лапам ящера вывеску «Кафе «Под Динозавром», и наблюдавшие за этим с моря Землячок и Сынок одобрительно выпускали фонтанчики.
В это время произошло небольшое, но очень удивившее всех событие и ещё больше удививший и даже поразивший всех разговор.
Солнышкин рядом с пингвинами помогал Борщику вытаскивать его любимые сковородки и кастрюльки.
Пингвины вперевалку катили всякие баночки и кружочки для резки овощей. А сам Борщик аккуратно вытаскивал уже готовые припасы.
И тут появившийся на берегу артельщик словно бы между прочим вздохнул:
— А можно было бы этот участок берега арендовать или хотя бы спросить разрешения?
— У кого? У президента? — весело спросил Солнышкин и обрадовался шутке: артельщик начал шутить!
— Зря смеётесь! — пожал плечами Стёпка.
— Что поделаешь! — развёл руками Хапкинс. — Миллионер.
— Вы? — спросил Солнышкин. Так это ему было известно давным-давно!
— Я? — усмехнулся обнищавший Хапкинс. — Я — бедный человек. А мистер Стёпка миллионер. Бесспорно.
«Нет, они в этом айсберге действительно чокнулись! — усмехнулся Солнышкин. — Во всяком случае, поменялись мозгами! Хапкинс набрался Стёпки, а Стёпка набрался Хапкинса».
Он хотел спросить, каким же образом всё произошло. Но тут случилось нечто, во что Солнышкин, хоть свались ему кирпич на голову, прежде никогда бы не поверил.
Борщик стал выносить из бота новую партию припасов. Вынес солонину, вынес жареные котлеты, макароны. Потом, кряхтя, взял в руки ящик, из которого пустил вверх крепкие стрелки весёлый молодой лучок.
Но не успел он сделать и шага, как к нему бросился Стёпка, выхватил ящик из рук, закружился и, пританцовывая, закричал:
— Лук, лук! Настоящий зелёный лук!
Он притащил его в кафе, бросился на колени и стал нежно гладить остренькие зелёные верхушки. На глазах у артельщика навернулись слёзы.
— Ну и что, что лук? — спросила Сладкоежкина.
Но артельщик только пролепетал:
— Лук, лучок... — и вдруг зарыдал: — Как «ЧТО»?
На берегу тропического острова посреди огромного океана впервые зеленела не высокая пальма, не бамбуковая стрела, а родной свежий лучок. И над ним на коленях сидел толстый человек, впервые за десять лет увидевший такие любимые с детства стебельки. Он приговаривал: «Лучок, лучок! Лук!» — и слёзы быстро катились по щекам артельщика.
— Стёпа! — крикнул добрый Борщик. — Ну перестань, не плачь! Хочешь, дам котлету? — И тут же сам зашмыгал носом, потому что видеть не мог, как плачут мужчины. — Так дать?
Он вытащил из кастрюли две самые большие котлеты и одну отдал Стёпке, другую — Хапкинсу. Стёпка, все ещё всхлипывая и поливая котлету слезами, стал жевать, а Хапкинс, сладко понюхав, воздержался и спросил:
— Мистер Борщик, а сколько я должен?
— За что? — обиделся Борщик.
— За котлету, — сказал Хапкинс и пояснил: — Я мистеру Стёпке должен уже за это пять миллионов долларов.
— Что? — опешил Борщик, да и Солнышкин тоже. Физиономии у них так и вытянулись в линеечку. — За что?
— За сардельки.
— Он что, сардельками торговал? И почём?
— Сто тысяч...
— За штуку? — взвизгнул Борщик и охнул Солнышкин.
— Нет. За кусочек от штуки. — И Хапкинс показал худыми пальцами кружочек толщиной с пятак.
Бывалые моряки охнули:
— Во дела!
Кто-то крякнул, кто-то ухнул, кто-то присвистнул.
— Хе-хе, — сказал Стёпка, вставая и приближаясь к Мишкину, чтобы кое-что объяснить. Но Мишкин, только что жалевший артельщика, возмутился:
— Отодвинь свое хекало! Нанюхался Хапкинса!
— Хапуга! — почти крикнул Солнышкин.
Даже Моряков смущённо повёл головой...
— Я рассчитывался своими сардельками! — оправдываясь, подчеркнул Стёпка.
А Борщик закачал головой. Он хорошо помнил, как десять лет назад в Антарктиде у него не хватило на обед целого десятка сарделек!
Народу вокруг всё прибавлялось и прибавлялось.
— Ты слышал? — спрашивал Солнышкин у подошедшего Перчикова. — Стёпка у Хапкинса зажулил десять миллионов! На необитаемом острове!
— Бизнес! — вздохнул Хапкинс. Ведь это он сам преподал урок такому хваткому ученику.
—Да-а. А мы устраиваем представление из- за нескольких тысяч, — вздохнул Солнышкин и вдруг повернулся к артельщику: — А ну-ка, гони миллион!
— За что? — испугался Стёпка.
— За котлету! — грозно, по-пиратски выпалил Солнышкин.
Стёпка под общий хохот прикрыл карман рукой, хотя Солнышкин лично из таких денег не взял бы и ломаного гроша.
— Что ты, Солнышкин?! — выкатил глаза ошарашенный Борщик.
Но Солнышкин рассмеялся:
— Не дрейфь, Борщик, шучу! Шучу! Ведь мы и собрались здесь, чтобы хорошо пошутить. А заработать — заработаем. Правда?