Соло тишины
Шрифт:
В глубине души сохранялась ещё тишина: ни музыки, ни звуков, ни каких-либо разговоров с самим собой не осталось. Зато теперь там поселился страх, и это была боязнь не столько правосудия и возмездия, сколько самого себя.
Впервые за последние годы он выспался крепко хорошим здоровым сном и теперь все мысли его стали здравыми, они резко отличались от тех, которые обуревали его ещё вчера, и от этого диссонанса можно было сойти с ума. Хотелось куда-нибудь немедленно убежать, но человек понимал – от себя не убежишь. К удивлению своему заметил, что время уже близится к полудню, а значит проспал он около двенадцати часов, и показалось невероятным, что за это продолжительное время никакие посторонние звуки не потревожили – такого никогда не случалось прежде и возможно даже, это было хорошим знаком… Знаком его новой жизни.
Не завтракая, не умываясь и не расчёсываясь, человек выбежал на улицу.
Возможно поэтому все сумасшедшие и выглядят так неопрятно, что утрами сильно торопятся. Просто что-то всё время гонит их куда-то и они не успевают придавать значение тем мелочам, на которых обычно зациклены нормальные люди. Утро наступившее для этого человека было поистине необычным – он ощутил небывалую свежесть воздуха и прилив сил, а ещё необыкновенную свежесть мыслей. Прежде он всегда поднимался утром с тяжёлой головой, утомлённый бессонницей и доведённый до стресса непрестанным шумом: голосами, скрипами, стуками и отголосками включенного у соседей телевизора – всё это сливалось в единый гул и бесконечно раздражало. Минувшей ночью звуки не беспокоили и ему стало интересно – столь ненавистные ему соседи живы или погибли всё-таки на пожаре. В любом случае даже если они не погибли, квартира их ещё долго будет пустовать. Но всё же осознавать себя преступником было тревожно, и другая мысль, которая заглушала все остальные, терзала особенно.
«Что я наделал?» – так думал злоумышленник, торопливо идя по улице, сам не зная куда.
Встал на мосту, который соединял два берега быстрой и неглубокой реки с обрывистыми, уходящими вниз метров на десять берегами. Бросаться с этого моста не стал бы ни один отчаявшийся – просто погибнуть не получилось бы. Да преступник и не хотел погибать сейчас, уверенный, что его не вычислят и не обвинят в содеянном. Зато мелодично журчащая вода успокаивала, и человек мог бы простоять здесь хоть до самого вечера, а потом снова идти домой, в свою ставшую теперь тихой квартиру.
– Гоша, привет! Давно тебя не видела. – услышал он голос совсем рядом и звук собственного имени заставил его вздрогнуть.
Правда, он даже не помнил, когда в последний раз общался с людьми, которые знали его настолько хорошо, что называли так. В последнее время вокруг всегда были какие-то чужие и порой враждебные лица – по крайней мере, именно так ему казалось.
Он с осторожностью повернулся, боясь заглянуть говорившему в глаза.
Рядом стояла женщина, которую он узнал не сразу, потому что время основательно меняет людей, меняет настолько, что порой возникает ощущение, будто это вовсе даже и не тот самый человек, которого ты знал когда-то, а его клонированный двойник.
– Привет, – отозвался человек, вспомнив неожиданно и сам, что его зовут Георгием, а вот имя встреченной теперь женщины забыл он основательно.
– Не помнишь разве? Мы вместе учились в музыкальной школе. – торопливо сказала она.
– Это помню, – ответил он.
Подумал, что, впрочем, имени её он не знал никогда, просто вовсе не общался со всеми теми детьми, которые учились вместе с ним. Преподаватель говорил ему, что он лучший, и этого было достаточно, чтобы оправдывать заветную дистанцию.
– Меня зову Аня, – добавила женщина, верно растолковав причину его растерянности.
Он кивнул и даже попытался улыбнуться. Тогда только заметил в руках у женщины цветы – ярко жёлтые, он даже любил этот цвет вопреки многим, считающим его цветом разлуки. Он же увидел в жёлтом бесконечные отблески солнца, ещё подумал, что встреча их может стать знаменательной, с интересным продолжением, потому что даже сейчас всё происходило удивительно волнующе, как в романе Булгакова про Маргариту, и он сам, впрочем, тоже был мастером, только не по литературной, а по музыкальной части.
– Красивые цветы, – сказал он просто так, лишь бы что-то сказать.
– Я иду на отчётный концерт в нашу школу, – поспешила Аня объяснить свой букет.
– Сейчас? В апреле? – удивился Гоша, зная, что такие концерты всегда проводят в конце учебного года, и он сам всегда тоже в мае, будучи ребёнком, готовился к выступлениям.
– У школы юбилей, – пояснила Аня, и поднесла цветы к лицу, будто это ей их подарили и теперь она восхищается их красотой и ароматом.
– А меня не позвали, – посетовал Гоша.
– Пойдём, туда пускают всех, – позвала Аня. – не так уж много людей в наше время желает послушать хорошую музыку.
Мужчина кивнул, соглашаясь с ней. В самом деле только дети, наверное, могли сыграть чистую и по-настоящему красивую мелодию… Почему-то тотчас промелькнула мысль, что теперь ему следует наслаждаться каждым мгновением своей жизни с особенной жадностью, ведь много упущено и неизвестно, ждут ли радости впереди. В любой момент его могли схватить и отправить в тюрьму – он даже понимал, что рано или поздно такое будет неизбежно.
В общем, принял это неожиданное приглашение охотно.
Пошёл рядом с красивой нарядной женщиной, не задумываясь при этом, что его внешний вид вовсе не соответствует предстоящему торжественному мероприятию. Идти было недалеко, он и раньше бегал в музыкальную школу один, в то время как других детей приводили взрослые. Школа располагалась близко от его дома, и даже удивительно, что за последние годы он ни разу не проходил мимо – переулки эти находились в стороне от центральных улиц, поэтому сворачивать туда не было никаких причин.
Теперь он будто снова, как в своём недавнем сне, вернулся в прошлое, только прошлое это было другим, более явственным и осязаемым, и совсем не походило на сон: вот высоченная лестница, с которой зимой невозможно было спускаться, потому что снег не убирали, тогда он, как и другие мальчишки, садился на свой портфель и скатывался вниз. Клёны, посаженные по обе стороны когда-то давным-давно, и которые раньше никак не могли вырасти, потому что у них всё время обрывали верхушки, теперь вымахали огромными и склонёнными ветвями образовывали тоннель. Гоша представил, как наверняка красиво здесь будет, когда зазеленеет листва. Напротив раньше располагался книжный магазин, там они покупали ноты. Теперь здесь открыли магазин для садоводов, и наверняка ноты уже не продавались нигде, и может быть даже современные дети каким-то другим способом, но не по нотам, учили музыку.