Соломенный век: Сутемь
Шрифт:
С наступлением темноты утихли разговоры. У всех на лицах считывалась тревога и переживания за близких – отцов, мужей, братьев – которые остались в крепости оборонять её. Печальную новость о начавшемся штурме принесли утром, объяснив отголоски далёкого грома, который был изредка слышен. Никто не хотел сейчас поднимать ещё и эту тему. Слишком свежи были впечатления вчерашнего дня, когда они сами чудом избежали страшной судьбы. Все в полной мере почувствовали горечь утраты прежней жизни: как одни, кто похоронил кого-то из своих близких, так и другие, кто видел огромный столб дыма от лесного пожара вдали
Одна спасительная мысль двигала всеми. Её накладывали, как повязку, на открытые душевные раны, ею омывали телесные увечья и заговаривали друг друга. Ею заклинали родных, прощаясь несколько дней назад перед выходом из крепости.
Мираканд.
Он был впереди. Ещё денёк-другой и они будут в безопасности.
– Мама! Мама!
Восьмилетняя девочка, запыхавшись от волнения, подбежала утром к зевающей матери (ох, поспать бы мне дня два, да на перинке мягкой, а не землице каменной).
– Чего? Что случилось?
– Папка утку подстрелил! – выпалила девочка первое, что на ум пришло.
– Милаша, утки в горах не водятся.
– Ну, она похожа на утку. Я забыла, как папка сказал.
Мина протёрла лицо влажной тряпицей, чтобы прогнать остатки сонливости, и проделала ту же процедуру с дочкой (возражения «я уже умылась» приняты не были при виде пыльной кляксы на щеке), заодно посмотрела в сторону, куда показывала дочь. Динат, сидевший в отдалении за костерком дозорных, поднял за ноги тушу птицы, показывая её (смотри, жёнушка, какой я добытчик!).
– Это дрофа, – поправила Мина дочь.
Говорить, что эта птица в горах тоже не водится, не стала. Дрофа – не утка, ей водоёмы не нужны, бегать и летать она хорошо умеет. Возможно, в каких-то горных долинах вдоль ручьёв, где полно растительности, она и водится. Люди – самые интеллигентные существа на земле, да и тех порой заносит чёрт-те знает куда, что от птицы тогда ожидать?
– Это когда он успел?
– Они рано утром с Аскаром и Кирой на охоту ходили.
Вот, уже с раннего утра опять начинается… Надо будет как-нибудь муженька за шиворот за уголок увести и ненавязчиво намекнуть, чтобы поменьше с другими девками где-попало в утренних сумерках шлялся. Знаем, это всем мужикам всегда охота. Гляньте только, какой довольный теперь! Прямо весь сияет под первыми лучами солнца.
– И ручей они нашли, сказали, недалеко впереди.
Вторая хорошая новость. Вот бы каждое утро так начиналось!
Братцы-двойняшки в сторонке угрюмо бросали камешками в тренировочный щит-мишень и с досадой в глазах поглядывали на младшую сестру. При рождении такого необычного «подарка» родители не стали долго думать, как их назвать, и дали каждому часть своих имён: Дин и Мика. Их трудно было спутать – один был выше ростом и худее, а другой к тому-же светловолосый, непонятно в какого предка из чьей родни. Несмотря на разность, оба оказались отъявленными сорванцами как на подбор. Самый старший сын, Стеша, был более спокойным и покладистым, эти же всегда находили повод если не поссориться с младшей сестрёнкой, то хотя бы поспорить раз в день в обязательном порядке.
– А ещё папка мне винтовку Киры дал и показал, как она работает.
Малика – так звали самую маленькую в семье (тоже долго не думали над именем) – показала язык мальчишкам, которые явно дулись, потому что проспали всё самое интересное.
– А она разрешала? – спросила Мина. – Это опасная вещь, вдруг выстрелит?
– Неа, не выстрелит. Там внутри патрона нет. Кира их у себя в сумке носит и никому не даёт. Она сама мне винтовку предложила, но я постеснялась взять, поэтому она папке передала, чтобы он мне показал. И из арбалета дал стрельнуть.
Девочка ещё раз показала мальчишкам язык – более вызывающе.
– С настоящей стрелой!
– Вруша! – сердито хмыкнул Дин, не выдержав первым.
– Не стрелой, а болтом! – в унисон ему добавил Мика.
– Сами вы груши! – поддразнила их Малика.
– Ты его-то и держать сама не сможешь, пока целиться будешь!
– Стешка сказал, что другим детям запретили трогать арбалеты!
– А вот и неправда! – смело оспорила девочка, будто только этого и ждала. – Кира сказала, что всем можно учиться, и девочкам тоже! Просто надо быть осторожным и нельзя брать без спросу. А арбалет мне папка помогал держать! И за стрелой я сама бегала.
– За болтом!
– Выбражуля! Девчонкам главное, чтобы подразниться…
– Чего вы сразу взъелись? – спокойным, но одновременно строгим тоном одёрнула их мать, решив пресечь разгоравшуюся ссору (ну вот почему сразу с утра надо нервы трепать?!). – Пошли бы сами, да спросили, чем сидеть здесь и ссориться попусту! Боитесь, что-ли, что она вас покусает? Она же девчонка! По-вашему получается, что у неё эти штуки вообще отобрать надо? И мне тоже нельзя было вчера с Ноей из лука стрелять?
Мальчишки прикусили язык. Против матери не попрёшь, она всегда придавит каменным аргументом. Обидней всего было даже не заступничество матери – это было понятно, некое соперничество мужской половины против женской в семье всегда присутствовало, – а заступничество отца, который явно подыгрывал любимому сопернику с исчерпывающей отговоркой «ей можно, потому что она девочка». С появлением нового командира всё стало только ещё хуже: подростки, получившие арбалеты, трепетали перед Кирой, а мужчины выслуживались. Так, в любом случае, это выглядело со стороны мальчишек, не доросших до чести носить оружие, поэтому обречённых швырять камнями да за маленькими девчонками следить в роли нянек. А они точно знали истинную причину – потому что Кира красивая. Была бы некрасивая, никто бы на неё внимания не обращал.
– Пошли! – шепнул один братец другому, толкнув локтем.
Дружно встав, они направились «погулять, посмотреть, где Стешка». Недостойное это для мужчин дело – сидеть и слушать кудахтанье баб, которые начали одна за другой подходить к Мине с глупыми фразами «Доброе утро, как спалось?» Какое оно может быть добрым, если ты проспал в горах на твёрдых, холодных камнях, а не дома? Лучше бы сразу спросили, чего нового она может им сообщить. Если Малика подбегала к матери, то это всегда значило, что есть какие-то горячие новости, которые быстрее всего можно было получить (за исключением первых лиц) от Мины или Нои, и поэтому самое позднее через минут пять после Малики подходили самые любопытные «поздороваться и поболтать».