Соломка и Зверь
Шрифт:
— Это оно? — странно, какая надежда светила в глазах соседки. Как будто для неё это очень важно. — Ты чувствовала что-то необычное?
— Да уж действительно, — невесело усмехнулась Троя. — Когда на тебя несётся огромное взбесившееся животное, а с его огромных клыков капает слюна — тут уж хочешь — не хочешь, как впечатлишься.
— Эй, вы две! Я не понимаю, что с вами! — вдруг довольно резко сказала Ванилия. — Вы разве не слышали, что я сказала? В вашей жизни появились мужчины, для которых вы значите больше всего остального мира. Почему у вас такие кислые мины? Я была бы счастлива, прыгала
В её голосе дрожало потрясение. И глаза Ванилии выглядели такими круглыми, будто она в шоке. Видимо, реакция на рассказ ожидалась другая.
— Я не верю, что это правда, — словно извиняясь, ответила Соломка. Звучало сказочно, слишком сказочно, чтобы быть правдой. Да и что там про не заведёт другую и никогда не изменит? Факты говорили об обратном, опровергая всю стройную теории соседки. — Насколько я знаю, Гнат верность мне не особо-то хранит!
Фух… получилось зло, а не жалостливо.
— Просто вы ещё не вместе! Но как только это произойдёт, всё изменится! Троя, а ты?
— Я… — Троя не договорила.
Ванилия еще немного подождала, потом решительно встала.
— Мне уйти?
— Зачем? Нет, не нужно! Дай нам прийти в себя!
Соломка вдруг испугалась, что соседка сейчас уйдет и больше не вернется никогда, поставив под удар зародившуюся дружбу. А она, эта рослая крепкая девушка словно олицетворение всего Племени — связь с духом Ленсуазы, которую больно терять.
— Пожалуйста, дай нам хотя бы немного времени, чтобы в себя прийти, — тут пришлось слукавить, потому что Соломка не собиралась приходить в себя и что-то решать. Но вот Троя, судя по всему, очень даже нуждалась в передышке.
Ванилия ещё пару секунд помедлила, но села обратно.
— Ладно.
— Простите. — Троя вдруг встала, качнулась, и быстро побежала по лестнице вверх. Со стуком захлопнулась дверь её комнаты.
Соломка взволновано прикусила губу. Похоже, для некоторых новость оказалась слишком масштабной.
— Знаешь, я много чего могла представить, но такого…
Ванилия слегка нахмурилась, но было видно, что приступ возмущения отсутствием радости тоже на исходе.
— Да. Я просто поняла, вам никто ничего не рассказал. Они и не могли. И выходит, даже никто не попытался объяснить, что именно происходит, поэтому пришлось решаться самой. Это было непросто. Что говорить? Какими словами? Я понимала, конечно, как со стороны звучит вся эта история, и что будет сложно. Но я даже подумать не могла, что вы будете так… равнодушны. Уму непостижимо!
— Наверное, мы слишком разные, — сдавлено произнесла Соломка, мысленно поднимаясь на второй этаж. Дверь заперта, за ней тишина. Трою новость впечатлила, даже более чем. Она теперь будет думать, а вдруг правда? И как бы Соломке не хотелось в любой ситуации удержать Трою по свою сторону баррикад, мешать ей думать и всячески убеждать, что это враньё она не станет. Если подруга собирается снова вступить на путь, который однажды разобьёт ей сердце, пусть так и будет. Чужие ошибки священны, в цивилизованном обществе это называется право выбора.
Ванилия вдруг крупно вздрогнула.
— Я поняла, в чём причина равнодушия с твоей стороны. Наверное, дело в твоём отце! — громко, словно наконец-то её осенило, крикнула соседка. — Так всё сложно, потому что это Гнат его убил?
Челюсть Соломки медленно поползла вниз, и не получилось даже сглотнуть. Вот, выходит, как… Бездонная пропасть стала ещё глубже?
— Ты не знала, — отшатнулась Ванилия и Троя кивнула почти против воли. Конечно, об убийстве отца вырвавшимися из клеток животными им с мамой сообщили, только забыли добавить, что «животными» называли людей. И что отец — совсем не жертва несправедливости.
Может, это странно, но Соломка думала, что произошедшее с отцом вполне себе справедливое возмездие за всё, что тот совершил. Хоть какая-то расплата за свои грехи.
— Чёрт побери, ты не знала!
У соседки даже руки затряслись. Она подняла их и обхватила голову, пряча глаза.
— Прости.
— Как это было? — прошептала Соломка. Вместо шока или отторжения правды, или ещё чего другого, на неё неожиданно снизошло спокойствие, даже некое умиротворение, и дело было совсем не в Метке. Она словно в очередной раз увидела, что нельзя избежать судьбы — отец будет стоять между ними всегда, и живой, и мертвый.
— Я не должна была говорить. Вряд ли это поможет… вам.
— Ты права, нам это точно не поможет. Но теперь ты должна рассказать, как это было. Думаю, я имею право знать.
— Хорошо. Но ты не думай, будто только Гнат хотел это сделать. Просто он первым до него добрался. Вся эта истории… довольно тяжело вспоминать. Это произошло через два дня после того, как убили Ленсуазу. Твой отец решил, что она не подходит для дела и зря потребляет ресурсы.
— Ленсуазу? А кто она?
— Ей было всего тринадцать. Обычная девчонка, чей организм не принимал изменений, отторгал на генном уровне. Так бывало, периодически попадались дети, на которых почему-то не срабатывала программа по привитию контролеров хищника… это специфическое обозначение, не бери в голову. Так вот, такие дети попадались, хотя в большинстве случаев они просто умирали. Сами. Но она оставалась жива. И она пела.
— Пела?
— Пела песни. Чаще всего без слов, просто напевала какие-то затейливые мелодии. У неё был такой чудесный голос! Клетки замирали, когда она пела, никто даже не шевелился. Тебе не понять, как это, когда ты всю сознательную жизнь провёл в подвале или в лаборатории, и каждый день тебе повторяли, что ты никто, пустое место и как легко тебя убить, если ты хотя бы голос повысишь. Как просто тебя не станет и никто никогда не вспомнит, что ты существовал. Никаких развлечений. Ни кино, ни мороженого. Ни музыки, ни песен. Многие из нас не помнили, что это вообще такое, но когда Ленсуаза пела, мы чувствовали, что в нас есть нечто большее, чем утверждают лаборанты. Мы все её безумно любили. Многие бы предпочли отдать свою жизнь взамен жизни Ленсуазы. Но твоему отцу было плевать.