Соловьиная бухта
Шрифт:
Глава 4
В середине декабря музей был почти готов. Maрго работала без устали, к, хотя у нее не было времени заняться собственными делами — копаться в записях и задавать вопросы, — труд приносил ей неизвестную дотоле радость.
Образ Джонатана потускнел. Иногда ей даже не хватало прежней тоски, она ведь думала, что это будет единственное чувство в ее жизни. Но исцеление наступило, потому что она стала почти что членом очень, большой семьи, стала нужна ей.
Каждый вечер они с мадам ужинали в доме вместе со всей семьей. Начало этому положил Франсуа.
— Мы наняли вас на должность смотрительницы музея, а не кухарки. Мы так благодарны, что вы ночуете с тетей, приносите ей завтрак в постель и готовите легкий ленч — все, что нужно в ее возрасте, хотя Жюстин просит вас приходить к нам и на ленч, когда в музее много работы. Вчера вечером жена сделала мне внушение. Она сказала, что не надо подгонять быстро идущую лошадь.
Марго хихикнула. Ей нравился Франсуа. Он был удивительно терпелив со своими шумными детьми, а поскольку его жена была столь же взбалмошна и непредсказуема, как и дочери, он научился изображать себя многострадальным главой семьи.
— Знаете что, мистер Росиньоль? Я могу приготовить омлет, сделать яичницу с беконом или карри, но у меня совершенно нет опыта в приготовлении ужинов, и это меня беспокоит. Моя тетя, которая меня вырастила, не выносила, когда кто-то появлялся на кухне. Только после ее смерти я начала готовить сама, но до болезни дяди мы с ним всегда ужинали в городе, а перед сном просто готовили легкую закуску у телевизора. Так что если Жюстин не против, мы приходили бы к вам на ужин.
Это сработало. И Жюстин принялась учить Марго готовить, но скоро признала, что у нее врожденный талант.
— Тебе просто нужны опыт и уверенность. Но помни, даже те жены, что полжизни провели на кухне, могут сжечь пирог или недопечь фруктовые булочки. В кулинарии нужна внимательность. Возьмем, к примеру, Шарлотту. Я научила ее готовить, потому что без этого никак нельзя, но она так часто впадает в прострацию, что совершенно не чувствует, когда блюдо начинает подгорать. На днях я сказала ей: «Если ты хочешь стать писательницей, то тебе лучше не выходить замуж, иначе ты сведешь своего мужа с ума!» Не всегда путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, и все же он будет намного счастливее со своей женой, если избежит несварения!
— Верно. Не сомневаюсь, Шарлотта научится быть внимательней, когда повзрослеет, а особенно когда выйдет замуж. — Марго замолчала, в ужасе сообразив, что копирует манеру говорить у Жюстин.
Жюстин расхохоталась:
— Ты нас с ума сведешь, Марго! Мы с Франсуа уже заметили: когда ты долго бываешь с тетей Элизой, то начинаешь говорить очень литературно, будто и не знакома с английской фразеологией. Думаю, тетя бессознательно приобрела французский акцент, когда вышла замуж за француза. Естественно, дядя Луи всегда говорил с акцентом.
Марго покраснела:
— Боже, надеюсь, люди не думают, что я делаю это намеренно.
Неслышно появилась мадам.
— Милая моя, это звучит совершенно естественно. Я тоже заметила. Это большая честь для нас. Миссис Хейнрих из Акароа говорит с еле заметным немецким акцентом, однако она родилась и была воспитана в Новой Зеландии. Наверное, ты этого не замечаешь, Марго, но ты похожа на настоящую француженку. Возможно, кто-то из твоих предков был французом?
— Думаю, что да, — вынуждена была признаться Марго. — Правда, я ничего не знаю о своих предках.
— Вероятно, это было еще во времена революции, — заметила мадам. — Многие эмигранты приняли тогда английские имена. Какая фамилия была у твоей матери?
— У мамы была самая английская фамилия на свете, но имени своей бабушки я не знаю — тетя Руфь не любила вспоминать о прошлом. Мне всегда казалось, что у нее не было ностальгии по прошлому. Думаю, самым счастливым временем ее жизни было то, когда она вышла замуж, за дядю Ноэля.
Мадам не заметила, что Марго так и не назвала фамилию своей матери: Лора Ингланд. Ничего французского.
Некоторое время спустя Франсуа сказал Марго:
— Когда мы предложили тебе каждый вечер ужинать в доме, то хотели, чтобы ты не была привязана к кухне и больше общалась с молодежью. Девочки и Жюль очень рады. Девчонки такие взбалмошные… Надеюсь, когда они вырастут, то станут такими же сдержанными, как ты.
— Но ведь им всего пятнадцать и семнадцать. Они такие веселые, естественные, с ними и я перестаю быть серьезной. Вы все время ругаете своих девочек, но уверена, в глубине души гордитесь ими. Они такие добрые, их просто переполняет радость жизни.
Франсуа усмехнулся, его карие глаза потеплели.
— Просто я боюсь их избаловать. Сам я был единственным ребенком и считаю, что большая семья — лучшее, что может быть на свете.
— Мистер Росиньоль, по-моему, вам повезло, что вы встретили Жюстин. Она, как и Леони, веселая и непосредственная и в то же время серьезная и женственная. И всегда в хорошем настроении. Думаю, у нее было очень счастливое детство. Таких людей, как она, мало. И обычно они и других заражают своим весельем.
Глаза Франсуа Росиньоля стали серьезными.
— Да, у нее было счастливое детство и ничем не омраченная юность. Она вышла замуж за юношу, которого любила со школы. Но за неделю до рождения ребенка он умер, а девочка родилась мертвой. Не думаю, что кто-нибудь поймет, через что прошла совсем юная Жюстин.
Она мне как то сказала, что заставила себя жить только ради родителей. Рана Жюстин почти зажила, но я прекрасно знаю, что временами она вспоминает погибшего Саймона и своего ребенка. Марго, ты плачешь, дорогая! Марго шмыгнула носом и покачала головой: