Соловушка
Шрифт:
А Милана отвлекалась от окна, только когда темнело или совсем надолго затягивался пустынный снежный пейзаж. Всё остальное время она проводила, глядя в окно, впитывая в себя новую информацию. Тюмень, Новосибирск, Красноярск… Раньше это были лишь слова и точки на карте, а теперь она видела это всё, хоть и проездом. Лена, Ангара, Енисей… Какая-то из рек удивила её тем, что совсем не покрыта льдом. От величественных тёмно-свинцовых волн поднимался пар.
Почему она раньше никогда не задумывалась о путешествиях? Жила и
На третьи сутки перед взором Миланы открылась огромная зеркальная гладь, простирающаяся настолько, насколько хватало взгляда. По стеклянной поверхности сильный ветер носил позёмку.
Милана вспомнила своего любимого Андерсена и чертоги Снежной Королевы.
— Байкал, — даже её соседка обратилась к ней впервые за три дня.
Так вот он какой! Только ради этого зрелища стоило проехать три дня в плацкарте! Милана надеялась, что увидит Байкал ещё и летом.
Василий встречал её в Иркутске. Поезд пришёл незадолго до обеда, а вечером им нужно на другой поезд, чтобы отправиться в город, где живёт Василий. Ехать предстоит всю ночь.
Несмотря на то, что они говорили по видеосвязи и обменивались фотографиями, Вася оказался не совсем таким, каким Милана его представляла. А если быть точнее, совсем не таким. Он оказался меньше ростом, как-то рыхлее, вьющиеся светлые волосы начинали редеть. К тому же, он был довольно странно одет. Даже на взгляд непритязательной и простой Миланы слишком старомодно. К тому же, в руке у него была бутылка с пивом. Хорошо, не полез целоваться, потому что Милана уже как-то поутратила решимость.
Но потом она мысленно одёрнула себя, ведь никогда не следует судить по одёжке! Надо познакомиться поближе.
Она послушно пошла за Василием в общежитие, где жила его приёмная дочь, Жанна. Когда они созванивались и переписывались, он всегда говорил, что Жанна на его стороне, осуждает мать.
Теперь же Жанна, поздоровавшись сквозь зубы, села за стол к ним спиной и оскорблённо выпрямилась. Не смотрела на них и не разговаривала.
— Понятно, мать настроила! — Василий был опечален и оскорблён, а Милане происходящее всё сильнее и сильнее напоминало фарс.
«Кажется, мама была права!»
Но раз уж приехала, надо пройти весь путь до конца. Посмотреть, как он там живёт, в своём городе.
Василий обиделся на старшую дочь, и они с Миланой пошли бродить по Иркутску. Возможно, они ходили в каких-то не лучших местах, но город не произвёл на Милану особого впечатления.
Зашли в кафе, где Милана наконец-то попробовала любимое блюдо Василия — «позы». Название казалось Милане довольно забавным, на деле же это было вкусно. Только там, где жила Милана, точно такое блюдо называлось «манты».
Потом они ушли на вокзал, где и просидели до вечера в ожидании поезда.
В поезде Милана залезла на верхнюю
Она всё больше убеждалась в том, что ошиблась. Василий совсем не нравился ей. Сообщения ему удавались хорошо, в реальности же он был грубоват и довольно ограничен. Всё, что она пока поняла о нём, — это то, что он любит поесть и выпить пива.
Милана, родители которой выпивали немного лишь по большим праздникам, а пиво вообще не пили, была в некотором шоке.
Утром они вышли из поезда на небольшом и невыразительном вокзале. Милану больше всего удивило то, что снега почти нет. Василий говорил, что он снег сметает метлой, а она не верила. Зря не верила. Похоже, это единственная правда, которую сказал ей Василий!
Они вышли на привокзальную площадь, когда раздался детский крик: «Папа!», и к Василию подбежал черноглазый мальчик лет пяти. Лицо Василия залилось краской, стало почти пунцовым. К ним подошли черноглазая женщина средних лет и девочка лет десяти, тоже черноглазая.
Женщина была чуть полноватая, довольно миловидная, в чёрном пуховике и белой вязаной шапке.
— И не стыдно тебе, Василий? — довольно низким, но чистым голосом поинтересовалась незнакомка. — Совсем крыша поехала? Вместо того, чтобы решать проблемы, молодым девчонкам голову морочишь? Любовниц тащишь домой, детей не стесняясь?
— Я…я не любовница, — Милане едва удалось проглотить комок в горле и заговорить. Она поняла, что перед ней та самая «жена — пьяница». — Простите, я заблуждалась. Василий ввёл в заблуждение, а я умудрилась поверить!
Она с отвращением посмотрела на Василия. Сейчас он напомнил ей свинью. Как ей могло привидеться, что он похож на папу?! Её папу!
— Поезжай домой, девочка! Он тебе наверняка с три короба наврал. Уже весь город в курсе, что притащил девчонку с собой. У мамы его криз гипертонический.
— Что же молчишь, Вася? — Милана смотрела на него, не мигая. — Ты и не разведён, да? И как, ничего у тебя не ёкнуло, когда мне врал? Хотя бы когда ехать собралась, не мог правду сказать? У меня слов на тебя нет, чтобы при детях произнести!
— Разведён, выгнала я его, хотела припугнуть, чтобы хоть немного шевелился. Работать не хочет, охранник сутки через трое, и всё. Залез в кредиты, пришлось дом продать! Купили квартиру нам с ребятами, а он в однушке материнской живёт. Мать-то к мужчине в дом ушла жить, а этот у неё. Ладно хоть, кредиты закрыли.
— Понятно, — усмехнулась Милана. — Простите, я сама виновата, мне ведь не шестнадцать лет, чтобы так людям верить. Когда поезд на Иркутск?
— Часа через два, — ответила «жена — пьяница» и подтолкнула смущённого Василия. — Пойдём домой, сокровище моё! Роковой мужчина!