Солянка-2

Сытников Тимур

Поняв, что пока длится эта странная эйфория, мне не удастся ничего сделать, я успокоился и занялся исключительно наблюдением. Впрочем, наблюдать выходило плохо. Тот болванчик, который захватил мое тело, совершенно не крутил головой, а смотрел строго на дорогу перед собой. Тем не менее, мне удалось разглядеть, что мы в итоге повернули в небольшой коридор, который вывел нас в огромный цех.

Кругом работали неизвестные мне агрегаты, было довольно шумно. Краем глаза, я видел, что вокруг суетятся такие же пациенты, как и я. Пару раз, мне удалось увидеть не только обрывки, но и полностью этих людей. Они совершенно не обращали на нас внимания, полностью поглощенные своей работой. Из этого я сделал вывод,

что они, так же как и я, под действием подобных веществ, которые содержались в проглоченных мною таблетках. Можно было бы сказать, что они и впрямь поглощены своей работой и без всяких препаратов. Если бы только не тот стеклянный замерший взгляд и та счастливая улыбка, которая не сходила с их лиц. Совсем как у меня.

Мы прошли цех, вновь оказались на лестнице, затем еще пара этажей вниз, новый коридор, а затем меня завели в небольшую комнату. В комнате была установлена лента, по которой двигались какие-то непонятные детали. По центру комнаты, стоял небольшой станок, возле которого стоял пациент. Он смотрел на ленту, дожидаясь, пока деталь не поравняется с ним. После этого, он дергал ручку на станке, лента замирала. Далее, от станка выдвигались два манипулятора, которые подхватывали деталь. Оторвав ее от ленты, они проворачивали ее, переводя в нужное положение. Из станка выезжала колба, в которой находилась странная серебристая субстанция. На определенном расстоянии колба останавливалась, после чего распыляла на деталь определенное количество субстанции.

Дождавшись окончания распыления, пациент вновь дергал рычаг. Деталь возвращалась на место и лента вновь приходила в движение. У меня промелькнула мысль, что эта работа абсолютна бессмысленная. Автоматический станок или робот, справились бы точно так же, а то и лучше. Тем не менее, тут трудился именно человек.

Тем временем, охранник повернувшись ко мне лицом, давал мне инструкцию, как и что я должен делать. Болванчик, который управлял моим телом, внимательно слушал, временами кивая головой. Я вдруг понял, что отвлекся и пропустил часть из того, что мне говорили. Но как оказалось, все, что мне рассказывал охранник, сохранилось в памяти. Там все сохранилось дословно, причем, всю инструкция я мог видеть, словно она была записана в книге.

Охранник закончил говорить и потребовал от меня подтвердить, что я все понял. И вот тут меня ожидал небольшой сюрприз. Болванчик, который управлял телом, оказался не способен разговаривать. Он тряс головой, но охранник требовал устного ответа. Тогда я попытался заговорить и неожиданно для меня, у меня получилось заговорить. Я подтвердил свое понимание, охранник кивнул в ответ, после чего указал мне на место возле станка. Болванчик в виде меня, тут же двинулся к рабочему месту и ухватив рычаг, принялся управлять станком.

А я погрузился в размышления, насколько правильно я сделал, что ответил. Было ли то, что я могу говорить нормальным или все таки, говорить должен был болванчик? Я мысленно глубоко вздохнул, поскольку устал от таких вопросов, на которые не мог получить ответа. Охранники ушли, а затем потянулись долгие часы скуки. Мне совершенно нечем было заняться, тело мне не подчинялось, а перегонять по сотому кругу одни те же мысли, мне банально надоело.

К довершению всех бед, у меня начался чесаться нос. Управлявшему телу болванчику, было плевать на такую мелочь, он был полностью поглощен рычагами. А вот для меня, это стало жутким кошмаром. Я пытался, хоть на секунду перехватить управление рукой, но тщетно. Через час я понял, что если так будет продолжаться и дальше, то я попросту сойду с ума. Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялся петь. Песня была на простой мотивчик, ее я слышал когда просматривал новости в информационной сети. Отчасти это помогало забыть о зудящем носу, да

и время тянулось иначе.

Пропев песенку раз сорок, я принялся ее переиначивать, пытаясь подобрать другие слова и ритм. На некоторое время, я и вовсе забыл о носе. Подобрав слова, я перепел песенку на новый лад и тут опять вернулось ощущение зуда. Я рассердился на свою беспомощность и неожиданно для себя оторвал руку от рычага и почесал надоевший нос. Болванчик, который как раз в этот момент ждал подхода детали, задергался, но теперь рука не слушалась его. Он повернулся и дернул рычаг другой рукой, после чего принялся массировать непослушную руку.

В первый раз за все время, в нашем общем сознании с болванчиком, появилось отчаяние. Я почесал нос еще раз, хоть он и не чесался, но сделал это больше про запас, а потом вновь вернул руку под контроль болванчика. Отчаяние пропало и он принялся энергично дергать рычагами далее. Я же немного поразмыслил над тем, что позволило мне получить контроль над рукой. Вывод был простым, моя личная злость перебивала ту эйфорию, позволяя получить контроль над телом.

Я решил попробовать еще раз. Разозлиться просто так, на ровном месте, оказалось сложнее, чем я думал. Но через полчаса попыток, мне удалось вновь захватить контроль над рукой. Почесав нос, чтобы зафиксировать достижение, я вновь вернул контроль над телом болванчику. Восстанавливать полный контроль над телом, мне не хотелось. Тогда бы пришлось самостоятельно дергать рычаги, а мне этого не хотелось. Вместо этого, я принялся заниматься тем, что брал под контроль ту или иную часть тела, а затем отпускал.

Вскоре я уже умел делать это практически моментально. Тем более, было похоже на то, что действие таблеток постепенно шло на спад. Эйфория спадала, болванчик дергал рычаги не так восторженно. Более того, контроль над телом у него становился все слабее и слабее. В какой-то момент, я почувствовал, как падаю от того, что ноги начали подкашиваться. Пришлось срочно брать их под контроль, чтобы не упасть.

Я задумался, а не стоило ли мне упасть и показать, что действие таблеток закончилось? Нет, плохой вариант, тогда мне могут увеличить дозу. Следовало действовать наоборот, показать, что та доза, которую мне выдают, даже избыточна. Поэтому, я напрягся и усилием воли взял все свое тело под контроль. Болванчик сжался и остался где-то на задворках сознания, откуда с радостью наблюдал, как теперь я дергаю рычагами.

Вместе с контролем над телом, вернулись и все те ощущения, которые испытывал организм. Я почувствовал сильнейшую усталость. Руки от непривычной работы болели, каждое движение давалось с трудом. Бросив взгляд на руки, я увидел, как ладони покрывают мозоли, причем в некоторых местах ладони были стерты до крови. Конечно, с той регенерацией, которой я обладал, это была мелочь, но все же было довольно неприятно.

За спиной раздался звук захлопнувшийся двери и лишь усилием воли я заставил себя не оборачиваться. Я услышал легкий скрип, словно кто-то совсем рядом со мной прокатил тележку. Я же старательно делал вид, что до конца увлечен рычагами. Наконец-то за спиной раздался голос.

— Эй, кончай работать. Обед!

Я не отреагировал и продолжил дергать рычаги. Все таки, мое имя никто не назвал, а значит по логике болванчика, никто не отменял работу. За спиной кто-то выругался, после чего на мое плечо легла чья-та рука и встряхнула меня.

— Как там тебя? Пятый! Закончить работу и идти обедать!

Я отпустил рычаги, выпрямился и повернулся. Перед мною стоял охранник, а чуть поодаль стоял уже знакомый мне разносчик с тележкой, на которой были расставлены пластиковые контейнеры. Я двинулся к тележке, стараясь, чтобы шаги мои были твердыми и четкими, хотя ноги основательно затекли за то время, пока я стоял на месте.