Солянка по-афгански
Шрифт:
Перестрелка уходила вглубь города, и я спокойно поднимался к своей БМРке.
На самом подходе к ней, увидел, что меня поджидают два офицера. По их требовательным взглядам понял, что это особисты.
Когда подошёл к ним вплотную, они потребовали отдать магнитофон, что я незамедлительно и сделал. Они без комментариев взяли его, и пошли к своему БТРу.
Ну а я полез в свою БМРку и, вглядываясь в очертание города, прислушивался к стрельбе, стараясь угадать, где идёт бой.
Часть колоны, немного вернувшись, стала огибать Старое Газни слева, по дороге Кабул — Кандагар, и дальше по занесённой снегом долине.
Перестрелка вскоре стихла.
Вернулись
Начинало смеркаться.
В Старое Газни входил церандой, принимая снова под свой контроль мятежный город.
Нам пора было возвращаться в полк.
Мятежные соседи и нежелающий воевать церандой, ещё не раз подкидывали нам работы.
Для справки: недалеко от окраин Старого Газни находилась вертолётная площадка с вертолётами, охраняемая ротой солдат. Духи никогда не пытались её штурмовать или захватить, и обстреливали только издалека. Несколько раз аэродром обстреливали из миномёта.
В апреле 1985 года, во время миномётного обстрела погиб парень из моего города Пскова, и окончивший мою 10 школу.
Штурм. Искаполь.
Афганистан. Газни. Декабрь 1983 года. Расположение 191 отдельного "экспедиционно-карательного" полка (как мы его в шутку называли, а в каждой шутке, несомненно, есть доля шутки). Нас подняли по тревоге до рассвета, около пяти часов утра. Построение в полном боевом на плацу. Механики-водители побежали в автопарк готовить к выходу технику, а мы в оружейку, где у каждого был наготове боекомплект в вещмешке. Взяли автоматы и вещмешки, свои и механиков водителей и бегом на плац. Выходы по тревоге были отработаны до автоматизма. От подъёма до выезда колонны из части, проходило не более 10 минут.
Когда подбежали к плацу, то большая часть полка уже собралась. Декабрь в горах холодный, много снега, дует сильный, пробирающий до костей ветер. Особенно зябко после сна, настоящий "колотун".
Мы подождали ещё немного в строю, энергично перетаптываясь с ноги на ногу. Наконец-то, высокий со слегка одутловатым лицом, и мягкими носогубными складками, больше похожий на профессора, чем на боевого офицера зам. командира полка подполковник Лев Рохлин, объявил: "Из газнийской тюрьмы сбежало около 200-сот заключённых, из-за измены или халатности надзирателей. Сейчас душманы ведут их в горы, для того чтобы вооружить, и наша задача — перехватить их до того, как они встретятся с банд. формированиями". После этого он подозвал старших офицеров — командиров батальонов и отдельных рот (саперы, танкисты, разведка и т. д.). Выслушав указания Рохлина, старшие офицеры пошли ставить задачи своим командирам рот и взводов.
Рохлин был хорошим боевым офицером, и мы отлично воевали под его командованием. Потом он прославился в 1-ю чеченскую войну. Стал скандально известным политиком, отстаивающим честь русской армии, и был убит собственной женой, которую потом амнистировали, а дело замяли.
Командир сапёрной роты произнёс, для нас, зажигательную речь о том, что враг будет разбит, а сейчас сапёров отправят по 3 человека в роту к пехотинцам. На каждую группу большой железный миноискатель, который давно устарел, т. к. уже применялись итальянские мины в красивых пластиковых корпусах светло-коричневого цвета, из которых мы потом делали симпатичные абажуры, чтобы украсить лампочки в палатке. Несведущий человек ни за чтобы не догадался, что это корпус грозной противотранспортной мины со сложным пневматическим механизмом, позволяющим взрываться мине посередине колонны, а
Выслушали последние инструкции, и пошли в автопарк. Пехотинцы встретили хорошо и показали БТР, в котором мы можем расположиться. Нас было трое, какой-то невзрачный "дедок", "черпак" Коля с Украины и я, молодой сержант, только что в октябре пришедший из ашхабадской учебки. Правда, перед этим отучился 3 курса в Питерском Военмехе, и отработал полгода на заводе.
Через некоторое время машины включили двигатели. Комиссия из 5–6 старших офицеров прошла мимо всех машин, и, убедившись, что все они работают хорошо, дала команду: "Начать движение!". Пока машины стояли в каре и тарахтели на разные голоса, то во все щели набрался едкий дым горелой саляры. От этой вони было тяжело дышать. Только когда тронулись с места и стали вытягиваться в колону, постепенно дым выветрился.
Наш полк находился в 17 километрах от города Газни, на высоте 2400 метров над уровнем моря. От Газни полк был отгорожен невысоким предгорьем, состоящим из нескольких хребтов. Полк примыкал к ближайшему к долине хребту и растекался почти круглым пятном вглубь, так называемой, оросительной системы Сарде. На хребте были "точки" — основательно обжитые позиции, на которых тащили круглосуточную службу, и подступы к ним были заминированы. Со стороны долины полк прикрывали несколько ниток минных полей, и командиры шутили, что наша часть без забора, но никто в самоволку не убежит.
Вдалеке за Газни виднелись белоснежные пики Искаполя, большого горного массива, на склонах которого даже летом не таял снег. Когда заступаешь в наряд, то инструктаж проходит на полковом плацу, с которого открывается удивительный вид на белоснежные зубцы Искаполя на фоне высохшей долины. Наш путь лежал туда.
То, петляя между хребтов, то переваливая через них, выехали к пригородам Газни. Старинный восточный город, расположившийся вдоль дороги Кабул-Кандагар, со славным прошлым. Может, кто и слышал про Махмуда газнийского, покорителя Индии, который также присоединил к своим владениям и современный Таджикистан, и горную часть Узбекистана. До наших дней мало дошло от величия былых правителей, самое значимое и зрелищное — это старинные гранёные минареты высотой 30–35 метров, сложенные из тёмных каменных блоков необычайной прочности.
Однажды духи подняли мятеж в Старом Газни и взяли его под свой контроль, а на одном минарете установили крупнокалиберный пулемёт и простреливали подходы к городу, не давая пройти колонне, тогда танк выстрелил прямо в бойницу башни. Снаряд разорвался внутри минарета, и из редких окон мощной взрывной волной вытолкнуло столбы дыма и пыли. Башня осталась совершенно целой, к всеобщему нашему удивлению.
Город был условно поделён, на две неравные части. Меньшая часть — Новое Газни, располагалась в предгорье, ближе к дороге, окружала дом губернатора, и примыкала к тюрьме. Большая часть — Старое Газни, неправильным пятном растекалось по долине.
На рассвете мы въехали в Новое Газни и остановились возле дома губернатора. Это небольшой особняк, напоминающий русские помещичьи усадьбы начала 20 века, обнесённые красивым забором с высокими оштукатуренными колоннами, между которыми была кованая решётка с прутьями в виде пик. Почти напротив, за районом традиционных афганских глиняных дувалов, похожих на серо-коричневые коробки высотой 3–4 метра с узенькими окошечками в верхней части и с просторными внутренними дворами, на возвышающейся плоской скале виднелась газнийская тюрьма на фоне темно-коричневого, ощетинившегося острыми скалами хребта.