Солярис. Эдем. Непобедимый
Шрифт:
Доктор и Химик, подняв штативы, бежали к краю обрыва. Инженер догнал их с тросом в руке, подтянул его и пристегнул им к поясам.
— Ещё свалитесь от избытка энтузиазма, — сказал он.
Солнечный диск уже опускался в пылающие воды озера. Они установили камеру, послышался торопливый шорох лентопротяжки, и большой объектив заглянул вниз. Доктор упал на колени, поддерживая передние ножки штатива, которые стояли на самом краю обрыва. Химик приложил глаз к видоискателю, скривился.
— Странно слепит! — крикнул он. — Дай бленды!
Инженер бросился к машине. Через минуту он
Доктор встал, ухватившись за трос. Камеру несли втроём, осторожно, как сокровище.
— Думаешь, получилось? — спросил Доктор Инженера.
— Во всяком случае, часть. Немного плёнки мы могли засветить. Разберёмся на корабле. В конце концов сюда всегда можно приехать ещё раз.
Они погрузили камеру и штативы в машину и опять вернулись на край обрыва. Только теперь они увидели, что на востоке берег озера круто поднимается вверх, переходя вдалеке в неровную скальную стену, на вершинах которой играет розовый отсвет. Над ней далеко в голубизну, усеянную первыми звёздами, била бурая колонна дыма. Её вспученная грибовидная верхушка некоторое время парила в воздухе и оседала за горным хребтом.
— А, та самая долина? — воскликнул Химик, обращаясь к Доктору.
Они снова взглянули вниз. Цепочки белых и зеленоватых искр медленно ползли в разные стороны вдоль берегов озера, сворачивали, сливались в неровно текущие струйки, местами гасли, появлялись другие, большие, постепенно там становилось всё темнее и количество огоньков увеличивалось. Вокруг спокойно шумели высокие, совершенно чёрные заросли; люди неохотно — так прекрасен был вид — повернулись, унося с собой образ озера, отражающего яркие молочные звёзды.
Шагая по илистому грунту просеки, Доктор спросил Химика:
— Что ты видел?
Тот смущённо улыбнулся:
— Ничего. Я вообще не думал о том, что вижу; старался только всё время помнить о резкости, а Генрих так быстро водил камерой из одной стороны в другую, что я вообще ни в чём не мог разобраться.
— Это ничего, — сказал Инженер и облокотился на остывшую броню Защитника. — Мы снимали двести кадров в секунду; всё, что там было, увидим после проявления. А теперь возвращаемся.
— Просто загородная
Они забрались в машину. Инженер передвинул визиры телеэкрана назад и включил задний ход. Некоторое время ехали в гору, пятясь, потом просека стала шире, Инженер развернулся, и Защитник помчался прямо на север.
— Не стоит возвращаться той же дорогой, — сказал Инженер. — Это лишних сто километров. Пока можно, поедем просекой и будем на месте через два часа.
Глава одиннадцатая
Дорога петляла. Уклон немного уменьшился, стены зарослей иногда совсем сжимали Защитника, стебли колотились о стекло, окружавшее башенку, время от времени пузырчатый стручок падал на колени Химику или Доктору. Доктор поднёс один из них к носу — и удивился.
— Очень приятно пахнет, — сказал он.
Они были в отличном настроении. Искрящееся небо становилось всё рельефнее и глубже, тлела массивная глыба Млечного Пути, лёгкий ветерок со слабым шелестом прочёсывал чащу. Защитник катился мягко, издавая еле слышное напевное урчание.
— Интересно, что на Эдеме нет никаких щупальцев, — заметил Доктор. — Во всех книжках, какие я когда-либо читал, всегда на других планетах было полно щупальцев, которые извиваются и душат.
— И у обитателей этих планет обязательно по шесть пальцев, — добавил Химик. — Почти всегда по шесть. Ты случайно не знаешь, почему это так?
— Шесть — число магическое, — ответил Доктор. — Два раза по три — будет шесть, а Бог любит троицу.
— Перестань нести чепуху, не то я собьюсь с пути, — сказал Инженер, который сидел выше, чем они. Он никак не мог решиться включить фары, хотя уже почти ничего не видел. Но ночь была прекрасна, и он знал, что это впечатление исчезнет, стоит зажечь свет. Ехать с радаром ему тоже не хотелось — пришлось бы закрыть башенку. Он едва видел собственные руки, лежащие на рычагах; только индикаторы и приборы на щитках перед ним и ниже, в глубине машины, бледно тлели розовым светом, а стрелки атомных индикаторов дрожали нежно-оранжевыми звёздочками.
— Ты можешь связаться с ракетой? — спросил Доктор.
— Нет, — ответил Инженер. — Тут нет слоя Хевисайда, вернее, есть, но дырявый, как решето. О связи на коротких волнах и говорить не приходится, а монтировать другой передатчик было некогда. Ты же знаешь.
Вскоре гусеницы загрохотали, машина закачалась. Инженер на мгновение включил огни и увидел, что они едут по белым округлым камням; высоко над зарослями замаячили фантастические силуэты известняковых пиков. Машина шла по высохшему дну ущелья.
Инженеру это не очень нравилось; он не знал, куда приведёт их эта дорога, а таких крутых стен не взял бы даже Защитник. Камней становилось всё больше, чёрные заросли разбились на отдельные группки, дорога извивалась: сначала она поднималась в гору, потом почти выровнялась, скалы по одну сторону ущелья стали ниже, наконец исчезли совсем, и Защитник очутился на покатом лугу, окаймлённом сверху известняковыми уступами; от них тянулись язычки осыпей. Между камнями у самой поверхности вились длинные, серебристо-зелёные в свете фар, скрученные стебли.