Somewhere
Шрифт:
Наконец, они выбежали из деревни и, к своему великому удивлению, обнаружили прямо перед собой своих лошадей, и даже вьючного пони.
Доминга подошла к своему гнедому, похлопала его по шее и полезла в седельную сумку за травами, после чего занялась рукой Амелии и синяками Эда.
– Таэнн! – окликнула волшебница элфа, спрятавшегося за своей кобылой и что-то разглядывавшего, – Тебе помощь не нужна?
Элф в ответ буркнул что-то невнятное, так что Доминга пожала плечами и пошла переодеваться.
Таэнн
В конце концов, Таэнн вознес короткую молитву Каваскъяску и решил оставить все как есть. Он приторочил мечи обратно и подошел к остальным:
– Поехали отсюда. Мне здесь не нравится.
Все обернулись и посмотрели на Глухово, точнее, на оставшиеся от него руины, выглядевшие так, как будто деревню разбомбили лет пятьдесят назад.
После чего приключенцы наскоро привели себя в относительный порядок, пришли к выводу, что поедят по дороге, сели на лошадей и направили их в сторону Нычьего Хоя, где их с победой ждал мэр с наградой.
Боги.
– Укроп, значит. Мило-мило. Чья идея? – и верховный бог подозрительно сосредоточил свое внимание на Ономанте.
– А что ты имеешь против укропа? – поинтересовался бог мудрости, – Я должен был играть – я и играл. А укроп – это было единственное, что в огороде оставалось.
– Против укропа я ничего не имею. Я имею против кустарщины, – не слишком складно выразился Галат, – Ладно, квест засчитан, но такой топорной работы я больше никому не прощу! Кстати, откуда он вообще взялся, этот труп ходячий?
– Да мой он, – смутился Ономант, – Не мой, точнее, у брата попросил.
Повисла напряженная пауза. О брате Ономанта, Некроманте, в приличных кругах старались даже не упоминать.
– Позор, – тяжело вздохнул наконец Галат, – Какой позор. Ладно, играем дальше…
Внизу.
– Этого не может быть! – в сотый раз повторил Таэнн, теребя поводья. Конь под ним, чуя беспокойство седока, храпел и вздрагивал.
– Заткнись, а? – тихо сказала Доминга, – И без тебя тошно.
Приключенцы сидели в седлах. Перед ними была вода. Набежали тучи, и во все стороны расстилалась свинцовая гладь, слегка подернутая рябью. Где-то перекликались утки. Пахло рыбой и водорослями.
– Этого не может быть! – сказал Эд Ноппин. Все развернулись и посмотрели на него. Амелия с ядом в голосе спросила:
– Ты ничего поумнее сказать не мог?
Доминга сидела и смотрела на солнце, похожее сквозь толстый слой облаков на серебряную монету. Приходилось признать: они заблудились.
Одной из глобальных проблем Самвэра является крайняя сложность ориентирования. Солнце Самвэра неподвижно – оно висит над ним все время в зените, причем в зените везде, независимо от географической точки вашего местонахождения, и тускнеет к вечеру, исчезая ночью и заново разгораясь с утра. Правда, тени при этом к вечеру почему-то удлиняются.
А еще поговаривают, что где-то в Нижних областях бывают настоящие закаты. Но их никто не видел.
По звездам ориентироваться также почти невозможно, так как все они одинаковой яркости, неподвижны и равномерно распределены по небу, не образуя созвездий. Магнитного или какого-либо другого поля на Самвэре просто нет. Таким уж его создали.
И это вторая глобальная проблема Самвэра, религиозно-философская. На Самвэре невозможен атеизм, так как весь он полон явлениями, предметами и событиями, объяснить которые нельзя ничем, кроме божественной воли.
Впрочем, жители Самвэра никогда не знали другого мира, поэтому они не ропщут. Привыкли. Что же касается ориентирования, все жители Самвэра очень точно чувствуют направление, коих – главных – здесь четыре: Вверх, Вниз, Направо и Налево (и никто не знает, почему они так называются). А так как, помимо этого существуют еще обычные вверх, вниз, направо и налево, то это еще больше осложняет и без того непростую ситуацию с ориентированием на Самвэре.
– Надо что-то делать! – твердо сказала Доминга, – А то вечер скоро.
– Рыбки половить? – ехидно поинтересовалась Амелия.
– Хотя бы, – кивнула волшебница, – Удочки у кого-нибудь есть?
Удочек ни у кого не нашлось, поэтому рыбу пришлось ловить на бечевку с привязанным к ней согнутым гвоздиком, нашедшимся в бездонных карманах Эда. Доминга над гвоздем поколдовала, чтобы сделать его более привлекательным для рыб, но клевало все равно не очень хорошо. Тем не менее, к вечеру Амелия – а занималась рыбной ловлей именно она – выудила достаточно для приличной ухи, которую, споря и препираясь, они с Эдом состряпали в четыре руки.
Таэнн нарубил дров и лапника в обнаружившейся поблизости небольшой рощице, и теперь сидел у огня и любовно полировал мечи.
Доминга воткнула последнюю ветку в шалаш и, отряхивая руки, тоже села к огню. Амелия принялась разливать уху.
Некоторое время царила тишина, прерываемая лишь стуком ложек и чавканьем. Время от времени кто-нибудь подливал себе добавки, пока котелок не опустел.
После непродолжительного спора мыть посуду пошел все-таки Эд, вооруженный пучком мыльного корня из запасов Доминги.