Сомнительная полночь (сборник)
Шрифт:
— Абсу, — сказал Рассел, — Фарн не был сумасшедшим. Он был храбрым человеком и говорил правду о том, что видел и слышал. Мне трудно подобрать слова, понятные тебе, но я постараюсь объяснить, что с нами произошло.
Абсу молчал долго, очень долго, когда Рассел кончил говорить. Они сидели втроем — Абсу, Рассел и Анна, — наблюдая, как холоднее делаются звезды на чужом небе.
— Да, мне ясно теперь, — сказал Абсу, — что рувиры — великие маги. Да ведь и вы тоже — клан волшебников. Значит, неравенство не так уж велико.
— Но ведь мы не воюем, — ответил Рассел. — Вопрос не
— Я не знаю, друг. Наша задача — доказать, что мы мужчины.
— Наша задача — доказать, что мы одна раса. — Это сказала Анна.
— Прежде всего, — сказал Рассел, — нам надо окрепнуть. Хорошенько окрепнуть.
Но последние слова, подытоживающие сказанное, все же принадлежали Абсу мес Маруру, повелителю клана Марур, хоругвеносцу и предводителю караванов. Он сказал:
— Давно сказано, что если зерно полновесно, а погода ясна, то быть урожаю щедрым. Это сказано Землей. И сказано Небом.
ЭПИЛОГ
В 741 году Новейшей Эры город Порт-Грэхем был свидетелем запуска первой орбитальной ракеты. На обшивке из пиротитана красовалась эмблема, выполненная в темно-красных тонах: морской конек с крыльями за спиной.
В двух километрах от корабля, в здании, построенном на месте давным-давно снесенного «Хилтона», сидели молодые мужчина и женщина и следили за отсчетом времени.
У Дженсел Гуптирегсон были длинные золотистые волосы и прекрасное лицо, — впрочем, за этой внешностью скрывался блестящий математический ум. Варн Греймарк был мал ростом и лыс, но это не мешало ему быть прекрасным спортсменом.
— Девяносто секунд, — сказал Варн, — все системы работают нормально. Что может остановить корабль? Этот чертов морской конек должен взлететь.
— Почему ты настаивал на этом символе, Варн? Может, крылатый палпал был бы лучше? Или летящее копье?
— А ты читала Книгу Говарда?
— Шестьдесят секунд. Конечно читала: она есть в программе средней школы. Хотя можно было посвятить больше времени сравнительному религиоведению.
— В этой книге — вся история Созидания, — сказал Варн. — Ты, конечно, помнишь встречу лорда Рассела с крылатыми морскими коньками — рувирами?
— И что же?
— Мне просто понравился образ. Он невероятен, но красив. Сорок четыре секунды.
— Но зачем было выбирать что-то мифическое? Можно было взять нечто реальное.
— Ты математик, а чураешься мифов!
— Тридцать секунд, — ответила Дженсел. — Ладно, пусть будет морской конек — это красивое существо. Оно прекрасно своей иррациональностью.
Варн усмехнулся:
— Моя мать до сих пор верит, что лорд Рассел был первым человеком, вырвавшимся за пределы туманной стены. Каждый вечер она молится его духу.
— А ты веришь в духов?
— Двадцать секунд. Нет, я верю в людей.
— Пятнадцать секунд. И что же люди должны сделать?
— Не знаю, как люди, а я хочу найти место, которого нет, — снова усмехнулся Варн. — Этим меня и привлекла ракетная техника. Хочу найти планету, которая называется Землей. Это жилище богов.
— Десять, — сказала Дженсел. — Ты сумасшедший.
— Девять. Так и есть.
— Восемь.
— Семь. Это будет прекрасно.
— Шесть. Как мы его назовем?
— Пять. Абсу.
— Четыре. Опять Книга Говарда.
— Три. Опять.
— Два. Пусть будет так.
— Один. Пусть.
— Ноль. Старт!
— Взлетела! — закричал Варн во весь голос. — Взлетела ракета! Первая стадия полета — огненный морской конек носится среди звезд.
Варн всматривался в даль через тройное окно, прислушиваясь к приглушенному шуму машин, который был похож на огненный музыкальный аккорд, взлетающий к небесам.
Какое-то время пунцовый конек величественно восседал на огненном хвосте, потом, как будто приняв решение, поднялся и, плавно набирая скорость, устремился ввысь.
Варн Греймарк задумался: нет сомнения, карабкаться к звездам придется долго и тяжело. Но это у человека в крови — все время куда-то карабкаться. И лелеять такие мечты.
ПЯТЬ К ДВЕНАДЦАТИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РАНДЕВУ
Мое свидание со Смертью
назначено на баррикаде.
Стоял прекрасный осенний вечер. Звезды висели в небе, подобно застывшему потоку бриллиантовой пыли. Казалось, самые яркие из них движутся, медленно вращаясь на невидимых подвесках.
Воздух, к счастью, был спокоен. К счастью — потому что Дайон Кэрн висел, зацепившись кончиками пальцев за край крыши на высоте полумили над Лондоном. Одно приличное дуновение ветра — и он полетит навстречу смерти с ускорением в тридцать два фута в секунду. И это был бы не самый плохой выход, отрешенно подумал Дайон. Есть и худшие способы решения жизненных головоломок, чем стремительное падение сквозь вечернюю тьму навстречу вечному мраку.
Но почему-то он был уверен, что ветра не будет. Жаждущий смерти должен набраться терпения, прежде чем смерть заметит того, кто ее ищет.
Все время после полудня Дайон загорал на крыше Лондона-Семь. Это был приятный способ времяпрепровождения — если не считать того, что он зверски проголодался. Но даже если бы у него имелись один-два завалящих льва, все же небезопасно пытаться еще раз воспользоваться экспресс-подъемником. Одинокие жиганы привлекают слишком много внимания.
Да и черт с ним, с голодом! Присутствие аппетита даже полезно — обостряет восприятие. Вскоре, если ему не изменят удача и вдохновение, денег у него будет вдоволь. Тогда он сможет закатиться в какой-нибудь ресторан на любой другой из лондонских башен, наесться до отвала и принять предложение первой попавшейся не слишком уродливой доминанты. А утром отправиться в ближайшую клинику за остро необходимой инъекцией жизни.