Сон и явь. Перепутье
Шрифт:
Весь этот год за мной ухаживала подруга мамы. Они вместе выросли в детском доме, и эта женщина прекрасно понимала, что такое — остаться одной. Она приняла меня в свою семью, и не смотря на весь ужас, который ей приходилось со мной переживать, продолжала за мной ухаживать. Если бы не она, возможно я бы умерла от обезвоживания и голода. Я не ухаживала за собой, сутками на пролёт смотрела в одну точку и выла от боли, которая выворачивала меня наизнанку.
Когда, спустя год, я начала приходить в себя, когда вдруг у меня появились вновь потребности в еде, питье и прогулках на свежем воздухе, Елена — подруга мамы, предложила мне заняться фотографией. Она была фотографом и зарабатывала на этом хорошие деньги.
После смерти родителей, у меня ничего не осталось. Мы жили небогато. Снимали небольшой дом на побережье, папа с мамой работали,
За это время у меня появились свои клиенты, они рассказывали про меня своим друзьям, те — своим. Когда сарафанное радио стабильно заработало, и я начала зарабатывать деньги, я поблагодарила женщину и её семью за колоссальную помощь, которую они мне оказали, а после съехала от них. Сняла на окраине комнату у старушки за небольшие деньги. Женщина оказалась душевным человеком. Я любила сидеть с ней по вечерам на балконе, смотреть вдаль, где за крышами домов скрывалось море, и говорить обо всём на свете. Она тоже потеряла сначала мужа, потом дочь и осталась совсем одна. Две разбитые души нашли друг друга. Только наше отличие было в том, что она продолжала улыбаться, и находить в жизни вещи, которым могла радоваться. И я старалась у неё этому научиться. Но не получалось.
Прошло полгода, как я у неё жила. Я работала, оплачивала комнату, покупала продукты и копила деньги на новый хороший фотоаппарат. Купила себе лишь однажды два платья и кеды. И то только для того, чтобы презентабельно выглядеть перед клиентами.
— Леди, — так ко мне обращалась миссис Лоран. — На соседней улице открылся бар, где можно послушать живую музыку и потанцевать. Я приглашаю.
— Спасибо, но я не танцую.
Раньше танцевала, обожала всей душой, но вот уже как два года я невольно держу траур. Я пыталась пару раз сходить с Еленой повеселиться, но мне становилась так дурно, что уже через полчаса я сбегала из заведения.
— Тогда послушаешь музыку. Не отказывай старой женщине. Тем более, я могу напиться и заблудиться. Ты же не хочешь, чтобы я заблудилась?
— Не хочу, — смотрю на неё с умилением. Она такая живая, невероятная и свободная. Завидую ей.
— Тогда собирайся, я жду тебя через десять минут у выхода.
Я отключаю компьютер, купленный мной с рук парнишки, которому срочно нужны были деньги, накидываю на себя лёгкий кардиган и выхожу из комнаты.
Уже через пятнадцать минут пешей прогулки, мы оказываемся перед тем самым баром, о котором говорила миссис Лоран. Сквозь окна я вижу задорно танцующих людей возраста моей спутницы. На душе становится теплее. Сев за свободный стол и сделав заказ, я удобнее устраиваюсь на диване, а старушка тут же бежит на танцпол. Наблюдаю за всем с приятным привкусом на душе, а мыслями возвращалась ко дню, когда мы познакомились с Лукасом.
Мы с сестрой гуляли по набережной, как всегда, заливались смехом, так как Лиана в очередной раз над кем-то весело подшутила. Вдруг мы услышали музыку — двое ребят принесли колонки и включили их посреди дороги. Они начали зазывать всех танцевать, и мы с сестрой были одни из первых, кто выбежал на так называемый танцпол. Не знаю сколько времени мы кружились в танце, но в один миг кто-то поймал меня за руку и развернул к себе. Так я и встретилась с Лукасом. Он сказал, что наблюдал за мной весь вечер и больше не мог терпеть и хотел познакомиться. Его зелёные глаза обаяли меня с первых секунд, я улыбалась, хоть и пыталась сделаться скромнее. Я назвала ему своё имя, он — своё. И оставшийся вечер, они вместе с братом гуляли вместе с нами.
Почему-то сейчас, смотря, как парочки в пожилом возрасте танцуют под джазовую музыку, я вспомнила именно этот вечер.
Возвращаемся мы домой с миссис Лоран под утро. Как и предполагалось — она хорошенько выпила и всю дорогу веселилась, шатаясь из стороны в сторону. Сложно объяснить своё восхищение этой женщиной. Смотря на неё, я думаю лишь об одном — если мне суждено дожить до старости, то хочется только до такой, как у неё. Оказавшись дома, я укладываю её спать, иду в душ и ложусь спать. Завтра меня ждёт волнующий день. Благодаря мужу Елены меня пригласили фотографом на открытие новой выставки. Засыпала я в предвкушении этого момента, так как в последний раз была на выставке в детстве с мамой. И это были прекрасные воспоминания о ней.
Днём я просыпаюсь полная сил, перекусываю в спешке бутербродом с арахисом, надеваю лучшее повседневное платье из тех, что у меня есть, и собираю свои рыжие волосы в пучок. У выхода смотрюсь в зеркало, сухо прохожусь взглядом по своему лицу. Не увидев ничего привлекательного, лишь зачахшие глаза и впалые щёки, отворачиваюсь от себя с отвращением и выхожу из квартиры.
Выезжаю я за два часа до начала, так как на общественном транспорте нужно сделать три пересадки. Можно было бы заказать такси, но выходит дорого. А я стараюсь экономить на всем. Научилась этому ещё при жизни семьи, когда вместо того, чтобы тратить карманные деньги на свои нужды, я откладывала все сбережения для хорошего подарка на дни рождения близким людям. Мама всегда удивлялась, когда я дарила ей золотые украшения, туфли её мечты или небольшие туры на двоих им с папой куда-нибудь в горы. Она ругала меня, говорила, что это она должна исполнять мои желания, но не наоборот. А я, видя блеск в её глазах, видя, как она потом светится изо дня в день и радуется им, понимала, что для меня нет более чудесного подарка, чем её улыбка. Мне казалось, что у нас с Лианой ещё вся жизнь впереди, и мы обязательно успеем насладиться каждым её мгновением. А родители, к сожалению, не молодели, и во многом ущемляли себя ради нас с сестрой, работая в поте лица, чтобы обеспечить нам достойное будущее.
Я всегда восторгалась своей семьей. Родители являются для меня примером настоящей любви. Папа отказался от всего ради мамы. Оставил семью, которая была против девушки-сироты, у которой не было ничего, кроме её имени. Оставил миллионный бизнес, наследство, друзей, что встали на сторону его родителей, и ушёл с любимой в никуда. Ему твердили, что она с ним ради денег, что бросит его, как только он останется ни с чем. Но мама не бросила, и первые годы только она зарабатывала деньги и тянула их двоих на себе, так как папа попал в аварию и долгое время был недееспособен, а когда пытался устроиться куда-нибудь, ему отказывали, несмотря на образования и опыт. Его отец перекрывал им кислород, не давал жизни, в надежде, что таким способом сможет вернуть сына в семью. И не смог ему простить того, что тот землю грыз, но никогда больше не ступил на порог его дома. Дедушка так и не понял, что стояло на первом месте у моих родителей. Не понял, как можно было променять беззаботную богатую жизнь на бедность в маленькой каморке с сиротой, у которой не было ни рода, ни племени. И даже, когда ему сообщили о смерти его единственного сына, он не пришёл к нему на похороны, сказав тому, кто сообщил новость, что у него нет сына.
Мама выхаживала папу, помогла встать на ноги, нашла ему работу у своих знакомых, и первые годы так они и жили, складывая копейка в копейку. Они вспоминали эти времена с улыбкой, говорили, что это был чудесный период их брака. Рассказывали, как грелись в объятиях друг друга, как делили один хлеб на двоих, но были счастливы от того, что они есть друг у друга.
Папа иногда хотел переехать в мегаполис, чтобы устроиться на более высокооплачиваемую работу, и начать лучшую жизнь, по его мнению. Но мама останавливала его, зная, как много значил для него этот город. Она знала, что он бежал отсюда не от того, что город ему претил, а лишь от безысходности. Среда, в которой он вырос, давала о себе знать, и периодами ему казалось, что деньги и статус имеют значение. Мама убеждала его в обратном, что они не будут счастливы вдали от города, где родились, где встретили друг друга и были счастливы вместе. И она была права.