Сон наяву
Шрифт:
— Вам обеим сон сейчас необходим. Вид у вас еще не ахти.
Как понимать его «не ахти»? Она ужасно выглядит?
— А где мальчики? — спросила Айрин в основном для того, чтобы сменить тему.
— Помогают Рандольфу раскладывать по тарелочкам кусочки медовой коврижки для рождественского чаепития. В этом году Рождество, похоже, приобрело семейный характер... — Эдвард пожал плечами.
Интересно, как обычно у него проходит Рождество? — подумала Айрин. Наверняка у него были другие планы на праздник. Вряд ли он провел бы весь
— От тебя приятно пахнет, — сказал Эдвард. — Какими духами ты пользуешься?
— Детским лосьоном.
— Детским лосьоном?! — Эдвард откинулся назад, чтобы взглянуть на нее. — Ты шутишь?
Айрин отрицательно качнула головой.
— Когда ты меня вытащил из дома, я была не в том состоянии, чтобы думать о косметике или духах, — напомнила она ему. — Среди детских вещей оказался лосьон, которым я протирала Ники во время болезни. Пришлось воспользоваться им.
Эдвард недоверчиво покачал головой и улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что я годами напрасно тратил огромные деньги, покупая женщинам в подарок фирменные духи? Мог бы одаривать их детским лосьоном?
Айрин пристально посмотрела на него. Возможно, Эдвард сделал это неосознанно, когда напомнил ей, что принадлежит к тому типу мужчин, о которых говорят: порхает как мотылек с цветка на цветок. Она тяжело вздохнула.
— Вряд ли окружающие тебя дамы оценили бы детский лосьон, Эдвард. — Голос ее звучал немного напряженно. — А я мать, для меня этот запах стал родным.
Улыбка исчезла с лица Эдварда.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, кроме того, что твои дамы привыкли к духам знаменитых фирм, а я обычно пользуюсь детским лосьоном или недорогой туалетной водой. Они могут позволить себе облететь весь мир в поисках модной вещицы, а мое время распределено между работой и домом. И я счастлива тем, что у меня есть мать, которая может присмотреть за детьми, что все они обуты и одеты по сезону. Два разных мира с разными запросами.
— И они никак не соединяются? — тихо спросил Эдвард.
Айрин печально улыбнулась.
— Нет. Разве только мотылек, случайно унесенный ветром, перелетит из одного мира в другой.
— Но ты ведь не мотылек, — резко сказал Эдвард. — У тебя есть выбор.
— Мое право на выбор закончилось шесть лет назад. — Айрин мужественно выдержала взгляд Эдварда, хотя ее сердце обливалось кровью. — Да, свой мир я бы не согласилась обменять на тот, другой. Никакие ценности другого мира не могут сравниться с улыбками моих детей. Простая деревянная шкатулка, которую дети подарили мне на день рождения на сэкономленные от завтраков деньги, для меня дороже бриллиантов от Картье. В ней я храню их самые удачные поделки из картона и пластилина.
— Я могу купить тебе бриллианты от Картье, — вставил Эдвард.
— Как ты не понимаешь?! Имея деньги, все можно купить, кроме бескорыстной любви и доверия, которые дарят мне мои дети. И я обязана позаботиться о том, чтобы их миру не был нанесен ущерб. — Она помолчала. — Эдвард, они еще слишком маленькие, чтобы разобраться в отношениях взрослых. Да я и не хочу, чтобы они вникали во взрослые дела раньше времени.
С годами обоим придется решать взрослые проблемы, они будут делать собственные ошибки и переживать потери. Но мне хочется, чтобы они не выросли похожими на своего отца. Поэтому так важно сейчас заложить основы их нравственного поведения в будущем.
Она замолчала, и воцарилась оглушительная тишина. Айрин думала о том, что совершила ошибку, выйдя замуж за такого бессердечного эгоиста, как Кевин. А расплачиваются за ее ошибку дети, растущие без отца.
— Айрин, не надо казнить себя за то, что Кевин оказался не тем человеком, за которого себя выдавал, — ворвался в ее мысли спокойный голос Эдварда. — Никто не застрахован от подобных ошибок.
Айрин хотела возразить, но в этот момент увидела, что Джун шевельнулась.
— Это я понимаю, — быстро ответила она.
— Правда? А мне показалось, что ты не согласна со мной.
— Мы можем поговорить об этом в другой раз? — спросила шепотом Айрин.
Эдвард кивнул и поднял выше голову.
— По-моему, мы слишком много разговариваем, а барьер, который ты установила между нами, все такой же непреодолимый. Я прав?
Значит, это она установила между ними барьер! А как насчет той стены, которой отгородился он? Айрин внимательно смотрела на Эдварда.
— Ты как-то сказал, что мы с тобой одной породы, — тихо напомнила она ему. — Ты тоже проделал большую работу, чтобы отгородиться собственной стеной.
Разговор закончился, потому что в гостиную вернулись дети, раскрасневшиеся и гордые, что им доверили работу на кухне. Джун окончательно проснулась'.
Во время чаепития Айрин мысленно анализировала их разговор с Эдвардом, чтобы еще раз доказать себе, что она права. В результате в голове у нее все перепуталось, и она пожалела, что слишком много наговорила Эдварду.
Хотя жалеть об этом поздно.
К восьми часам вечера стало очевидно, что дети устали. Айрин их выкупала, одела в пижамы и уложила спать в роскошной спальне, которая на время превратилась в детскую комнату. Пожелав им спокойной ночи, она поцеловала Майкла и Николаев.
— А где дядя Эдвард? — спросил Ники сонным голосом, пока Айрин расхаживала по комнате, гасила верхний свет и включала ночник. — Разве он не придет пожелать нам спокойной ночи?
Айрин на секунду остановилась, детский вопрос застиг ее врасплох.
— Он придет попозже, мой дорогой, сейчас он разговаривает с бабушкой.
Ей стало нехорошо на душе, что пришлось солгать. Она заметила, с каким ожиданием смотрел на нее Эдвард, когда она уводила детей из гостиной. Не дождавшись ее одобрения, он не сделал попытки направиться за ними.