Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
– Ходила узнавать о гадании сестры Фэнцзе, – отвечала Баочай и пересказала ему то, что было написано на пластинке, заметив при этом: – Предсказание все считают счастливым, но мне кажется, выражение «в парчовых одеждах возвратится в родные места» таит в себе еще какой-то смысл. Поживем – увидим!
– Вечно ты сомневаешься! – вскричал Баоюй. – В предсказаниях святых ищешь зловещий смысл! Ведь все знают, что фраза «в парчовых одеждах возвратится в родные места» благопожелательная. С чего же ты взяла, что в ней кроется еще и другой смысл?
Баочай не успела ответить – за ней пришла служанка госпожи Ван.
Если хотите
Глава сто вторая
Итак, госпожа Ван послала служанку за Баочай и, когда та явилась, сказала:
– Скоро свадьба Таньчунь, и ты должна наставить сестру. К тому же ты еще и жена ее брата. Таньчунь умница и поймет тебя с полуслова. Я слышала, Баоюя до слез расстроило замужество Таньчунь. Постарайся его утешить. Увы! Я все время хвораю, да и Фэнцзе нездорова. Ты должна понимать, что в доме необходим порядок. Жалость жалостью, а давать поблажки прислуге нельзя. Недалек тот час, когда все хозяйственные дела в доме лягут на твои плечи.
Баочай слушала и почтительно поддакивала.
– Есть у меня еще одно дело, – продолжала госпожа Ван. – Вчера Фэнцзе привела ко мне дочку старухи Лю и сказала, что хочет определить ее к вам служанкой.
– Да, Пинъэр привела ее нынче к нам. Сказала, что это Фэнцзе распорядилась, – быстро проговорила Баочай.
– Я знаю, – кивнула госпожа Ван, – и решила, что причин отказывать ей никаких нет. Правда, девочка показалась мне не слишком скромной. Когда-то я прогнала подобных ей служанок из комнат Баоюя, своим коварством они не уступали лисицам-оборотням. Ты хорошо об этом знала и переехала из сада жить к себе домой. Но сейчас, благодаря тебе, я уверена, ничего подобного не случится. Только прошу тебя быть повнимательней! Из всех служанок лишь на одну Сижэнь можно положиться.
Баочай пообещала, произнесла несколько вежливых фраз и ушла. А после обеда навестила Таньчунь и напутствовала ее на прощанье теплыми, ласковыми словами. Но об этом мы рассказывать не будем.
На следующий день Таньчунь должна была уехать и пришла попрощаться с Баоюем. С тоскливым чувством слушал юноша речи Таньчунь о предназначении и высоком долге, тяжело было расставаться с девушкой. Но потом вдруг печаль его сменилась радостью, словно он избавился от заблуждений и прозрел.
Попрощавшись и с остальными родственниками, Таньчунь села в паланкин и отправилась в далекий путь.
После кончины Юаньчунь сад Роскошных зрелищ постепенно приходил в запустение. Баоюй женился, Дайюй умерла, Ши Сянъюнь уехала, Ли Вань, Таньчунь и Сичунь переселились в свои комнаты. Только в ясные дни и лунные вечера они, как и прежде, встречались в саду, смеялись, шутили.
Потом уехала Таньчунь, Баоюй, равнодушный ко всему, вообще не выходил из дому. И в саду стало пустынно и безлюдно. Заглядывали сюда лишь те, кто присматривал за садом.
Проводив Таньчунь, госпожа Ю довольно поздно возвращалась домой. Она не стала дожидаться, пока подадут коляску, и решила пройти пешком через садовую калитку,
Врач определил у больной простуду и на ее почве боли в желудке и бред [68] . Заверил, что ничего опасного нет и госпожа Ю скоро поправится.
Однако лекарства не помогали, а вскоре у больной начались приступы безумия.
Цзя Чжэнь позвал сына и приказал:
– Разузнай, есть ли поблизости хорошие доктора, и пригласи сразу нескольких!
– Врач, который к нам приходил, считается самым лучшим, – отвечал Цзя Жун. – Мне кажется, болезнь матери лекарствами не вылечишь.
68
…определил… простуду и на ее почве боли в желудке… – Согласно теории старой китайской медицины, болезнь, вызванная простудой, совершает в теле больного определенный цикл развития, переходя от одних органов к другим. На третий день цикла болезнь переходит в область пищевода и желчного пузыря. Больной должен выздороветь на седьмой день. Если его состояние к этому времени не улучшалось, делалось заключение, что причина болезни не в простуде.
– Вздор! – рассердился Цзя Чжэнь. – Может быть, по-твоему, ее вовсе лечить не нужно?
– Речь не о том, что не надо лечить, – возразил Цзя Жун. – Но должен вам сказать, что недавно матушка возвращалась из дворца Жунго через сад. А как только пришла домой, у нее появился жар – не иначе, как там она повстречалась с оборотнем. За городом, я слышал, живет человек по имени Мао Баньсянь, уроженец юга, прекрасный гадатель. Надо, пожалуй, его пригласить. Если нагадает что-нибудь путное, сделаем все, как он скажет; если же и это не поможет – пригласим доктора.
Цзя Чжэнь тотчас велел привезти гадателя.
Цзя Жун принял Мао Баньсяня в кабинете и угостил чаем.
– Значит, это вы меня пригласили?! – сказал тот. – Позвольте тогда спросить, о чем я должен гадать?
– Мать тяжело заболела, – отвечал Цзя Жун, – просим вас погадать о ее дальнейшей судьбе.
– В таком случае дайте мне чистой воды вымыть руки, – приказал гадатель, – и принесите столик с курильницей – я вытащу из стакана гадательную пластинку.
Когда все необходимые приготовления были сделаны, Мао Баньсянь вытащил из-за пазухи стакан с гадательными пластинками, подошел к столику, совершил низкий поклон и, встряхнув стакан, произнес:
– Почтительно кланяюсь Небу и Земле, взываю к сокрытым силам природы, дабы они помогли сделать правильное предсказание, а добрые духи его исполнили. Настоящим верующий из рода Цзя, по причине болезни своей матери, почтительно обращается с просьбой к четырем мудрецам – Фуси, Вэнь-вану, Чжоу-гуну и Кун-цзы, чтобы они обратили к нему свои милостивые взоры. Прошу вас, великие мудрецы, пошлите мне силу проникнуть в глубокие тайны судьбы, узнать, что ждет больную – счастье или несчастье. Но прежде пошлите триграммы, кои позволят сделать верное предсказание.