Сон жизни как жизнь сна
Шрифт:
А сон страшненький. Конечно, в нем полно дневных размышлений на тему: кто мы и откуда? Но только этим объяснить я сон не могу. Что-то в нем нездешнее. Вдруг, это все – правда? И мы за переездами с планеты на планету запамятовали свой настоящий дом, а, стало быть, и настоящую историю? Как говаривал А.П.Чехов – "сюжет для небольшого рассказа". Но это – будущее.
Через несколько часов это будущее я нашла на берегу моря в Адлере. Черный, испещренный бороздками булыжник размером с детский кулачок. На одном конце в него была голубая проталина – мерцающий мелкими кристаллами таинственный голубой глаз.
СОН
События
Дочка спит в соседней комнате. Дело к вечеру. Мы с мамой готовимся ко сну. Я смотрю телевизор, а мама читает какой-то журнал. Слышен необычный звук. Мне не спокойно. Что-то происходит за стенами дома. Выхожу на крыльцо родительского дома.
Ничего не понимаю. Прямо передо мной совершенно явственно возникает невесомый колпак светло-желто-зеленого цвета. Он совершенно прозрачен и двигается вверх, изменяя положения. Из него свисают ножки, как у медузы. И вот он уже взмывает к небу. Заворожено слежу за движением, а потом бегу в дом, чтобы позвать родных поглядеть на чудо.
Путано говорю о происходящем. Мама одевается. Я совершенно раздета. Бросаюсь в арбатский коридор. Судорожно перебираю одежду. Натягиваю сиренево-розовую накидку и пулей вылетаю на… родительское крыльцо в Армавире.
В воздухе что-то изменилось, как перед грозой. Какое-то тяжелое и опасное ожидание. Не слышно никаких звуков. Воздух абсолютно неподвижен – никаких колебаний. Невероятная мертвая тишина. Словно бы жизнь остановилась. Слева от дома за железной дорогой над лесопосадкой видны цветные всполохи.
Перед крыльцом соседнего дома, что стоит напротив, возникает солнечное видение – золотые рыбки запутались в водорослях или деревьях. Изображение похоже на вазелиновый теле эффект – четкий центр и размазанная мутная периферия. Бегу к маме: "Там голографические (я несколько раз пытаюсь произнести это слово) рыбки". Моя речь невнятна и испуганна.
Небо постепенно, как на огромном экране, становится затемненным, но цветным. Полосы сине-коричнево-фиолетовые перетекают одна в другую, потом вспениваются, вдавливаются друг в друга. Изображение складывается и тотчас разрывается.
Я бросаюсь в дом и вытаскиваю маму. Небо продолжает свой страшный безмолвный танец. И тут возникает звук. Он похож на поиск сигнала сквозь помехи. Словно работающий радиоприемник с настройкой между станциями приема. Звук есть, но нет его конкретики. Шум.
На фоне треска сверху возникает тихий голос с помехами, которые хочется убрать, как высокие частоты, ручкой настройки и вывести громкость: "…мы устали ждать… вам надо… вы уже готовы…"
На крыльце соседнего дома появляется Некто – в рубашке и брюках, но босой. Это его речь с радиопомехами. Он открывает рот, а голос – везде: в воздухе, в небе, под землей. У него странное неприятное лицо – вдавленный с широкими ноздрями нос, никакой мимики, жестов или телодвижений.
Он
Из дома выходит парнишка. Он подходит к незнакомцу, подает ему стул и неловко снимает свои тапочки, оставляя их мужчине. Мальчик делает это медленно и как-то обречено. Я подумала, что, когда начнется настоящий кошмар, может, они вспомнят и зачтут нам этот жест доброй воли.
Мужчина невозмутимо обувается и садится на стул. Вокруг пустота, словно вся земля вымерла, и остались только мы на двух крылечках.
Буквально волоку ноги в большую комнату родительской квартиры. По стене сверху ползет какой-то розовый прямоугольник. Он спускается словно бы на ниточке. Заворожено слежу за его перемещением. Форточка открыта. В середине комнаты у стола сидит миловидная женщина – светловолосая, коротко стриженая, в чем-то нежно-розовом. Как она появилась? То ли возникла из воздуха, то ли из розового прямоугольника?
Присаживаюсь рядом на стул. Она извиняется, – они могли бы разговаривать лучше. Это техническая недоработка – проблемы с голосом. Сама она говорит чисто и без всяких проблем. Я расспрашиваю ее о разных вещах. О детях. У нее сын 12 лет, у меня – дочь. Меня волнуют проблемы учебы и возраста. Она: "Они у нас одинаковые".
Мимо пролетают мухи. Я поймала одну левой рукой и раздавила в кулаке. Она едва заметно скривила тонкие губы. У меня омерзительное ощущение мокроты и гадливости. Снова внимание привлекла серебристо-розовая с вдавленными ромбиками полоска-ленточка на полу – 15-20-ти-сантиметровая извивающаяся линейка. Я беру ее салфеткой и выбрасываю в форточку. Женщина пропадает.
Тупо смотрю перед собой в полной панике. Жизнь заканчивается на моих глазах. У наших детей нет будущего. Это – не фашисты. Их не загонишь кровавыми усилиями в свою нору. Да и флагштока для флага не предусмотрено. Нас ждет не война – бойня. Они все знают и все могут. А у меня нет даже телефона.
По стене медленно спускаются еще 2 розовых прямоугольника. Я вскакиваю от отчаяния, срываю их со стены и крепко сжимаю – теплые. Сквозь мои пальцы просачивается темно-розовая жижа. Мечусь по комнате, не зная, что делать дальше – выкинуть или сжечь остатки?
И в этот момент возникает понимание, что именно таким способом они проникают на Землю. Я вслух говорю себе, что сейчас побегу в сарай и сожгу эту дрянь в ведре. Рядом – вся семья. Но нет никого, кроме меня, кто может этих остановить.
Я не успела додумать: "А как к этому отнесется та женщина…"
ПОСЛЕСОНИЕ
Проснувшись, я даже задохнулась от грандиозности увиденного. Попыталась снова заснуть, чтобы довести до конца наиважнейшее дело – сжечь, уничтожить нечисть.