Соната для сводного брата
Шрифт:
Внезапно ветви расступились, и мы оказались у дома. Выходит следопыт из меня скверный и я нарезала круги вокруг, так и не приблизившись к городу. Надеюсь, брат не понял, что я замышляла. Большего смущения представить было сложно.
Меж тем мужчина вернул себе привычный облик и не спеша одевал джинсы.
– Почему ты шел за мной в том виде?
– Посчитал, что таким ты меня не оттолкнешь, – признал он просто. – Тебе нравится мой волк.
Вместо ответа пожала плечами.
– Я надеялся, ты тоже сменишь суть.
– Зачем?
Теперь настала его очередь промолчать, мотнув головой.
– Я хотела уйти, – вдруг выпалила.
– Знаю, – брат не стал надевать футболку.
Я ждала извинений, даже понимая, что их не будет. Фат подошел к мне и взял за руку. Мягко сжал ладонь и потер запястье большим пальцем.
– Не думай обо мне плохо, – попросила он тихо.
– Тебе важно, что я о тебе думаю?
– Не спрашивай. Просто поверь, что я не хочу делать тебе больно.
Это было больше, чем я могла мечтать получить. Кивнув, позволила обнять меня за плечи и повести в дом.
В эту ночь мне не было холодно. Даже через все стены, я слышала его дыхание.
Глава 6
ФАТОН
Мне повезло.
Несмотря на то, что я родился полукровкой, которых в нашем мире презирали. На самом деле нас боялись. Именно страх плескался во взглядах, направленных на меня. С самого детства от меня ждали чего-то жуткого, и я знал, что не зря. Однажды, нечто темное во мне проснется окончательно и тогда… Я не мог представить, что случиться потом.
Моя мама – красивая женщина с серыми глазами и самой нежной улыбкой на свете, никогда не разделяла опасений окружающих. Она любила меня. Так, как никто другой. Именно Леда не позволила старейшинам убить меня при рождении. Мать умела быть грозным противником и восстала против совета, когда они приняли решение уничтожить наследника Озерного мира. Меня.
Женщина в нашем мире не могла многого. Но вдова главы клана волков пошла на немыслимое. Она привела в дом другого мужчину и назвала его своим мужем. Шир получил целый мир, старейшины потеряли власть, которой упивались после гибели альфы, а я обрел ментора, который гарантировал мне выживание. Думаю, он не планировал, что мальчишка вроде меня вырастет и сможет пережить трансформацию. Даже чистокровные во время первой смены ипостаси рискуют погибнуть. А полукровки ломаются и застывают в полуформах. Их убивают из милосердия.
Леда знала, что я смогу пройти инициацию. Всегда в меня верила и учила контролировать своего зверя. Двух.
Многие шептались, что их хозяйка изменила супругу, другие, что он продал право ночи с нею за долги или отдал по праву сильнейшего, проиграв в поединке. Правда же заключалась в том, что часть раксаша во мне – ее наследие. Моя мать оказалась плодом насилия. Ее оставили в живых лишь потому, что женщина, родившая ее, не призналась в произошедшем. Она воспитала дочь в ненависти и презрении. Но девушка смогла пережить совершеннолетие. И научила меня, как сделать то же самое.
Мне повезло.
Мама растила меня в традициях волков. Хвалила за достоинства и журила за промашки. Дула на разбитые коленки и отвешивала подзатыльники за шалости. Она позволила Ширу стать моим наставником, но по ночам часто приходила в мою комнату, чтобы поправить одеяло. Порой я просыпался от ее пронзительного взгляда.
– Что со мной не так? – спросил я ее однажды шепотом.
– Ты такой, каким и должен быть. Не верь тем, кто скажет иначе, – ее зрачки вытянулись. – Быть раксашем – не приговор. Это шанс. Ты получил его с моей кровью.
– Они бояться меня.
– И у них есть на это основания, – в тихом голосе послышалась ирония. – Однажды ты получишь весь мир.
– Я не останусь здесь, – повторил то, что услышал от охранников.
– Это тебе решать, – мать пригладила мои волосы. – Никто не станет тебе указывать.
– А ты? – я млел от того, как ее пальцы гладили голову.
– У тебя будет девушка, которая станет заниматься этим.
– Кто станет…– пришлось замолкнуть от хватки ладоней в моих прядях.
– Не смей верить тем, кто боится тебя. В твоей жизни появиться та, кого не испугает раксаш.
– Ему мало кто нравится, – пришлось признаться. – Моему волку порой тяжело с ним.
– Вы одно целое. Просто твоя половина умеет быть холодной и расчетливой. Ей чужды звериные инстинкты и слабости. Ты свободен от ограничений и рамок. Ни один альфа не сломит твою волю. Не только волк. Ты сможешь бороться с иллюзиями Летящих и противостоять влиянию суккубов.
– И ты так можешь? – восхитился я и вдруг нахмурился. – Потому ты так легко пережила отца. Смогла взять второго мужа.
– Легко для всех, кто не видит моего сердца, – Леда помрачнела. – Ты сын своего отца. Того, кому я принадлежала. И принадлежу, пока дышу. Я не волчица. Часть раксаша во мне сильнее. Но поверь мне, мальчик, – она наклонилась, мягко целуя меня в лоб, – она умеет любить крепче волка. Зверь во мне погиб со смертью моей пары. Осталась другая половина. Потому что не смогла покинуть тебя.
– Прости, – произнес я одними губами.
– Однажды и тебе придется простить меня, – красивая женщина с серыми глазами отвернулась к окну. – Я уйду, когда ты будешь готов.
– Куда? – стало страшно.
– Моя душа почти погасла… – продолжила она, словно не слыша меня. – Он зовет меня
***
Мне пришлось рано повзрослеть. Я доказывал, что достоин уважения не по праву рождения, а по сути. Маленький рычащий мальчишка вскоре превратился в мрачного подростка. От меня ждали дикости, и я не стал разочаровывать окружающих. Но никто, кроме матери не знал, что часто я демонстрировал ярость, которой не испытывал. Так было проще. От меня отставали, а я получал преимущество. Ведь считая меня вспыльчивым, противник терял осторожность.
Шир раскусил меня не сразу. Он не был плохим ментором и искренне пытался завоевать мою мать. Порой ему казалось, что он преуспел. Но всякий раз, когда Леда отказывалась разделить с ним одни покои, он срывался на мне. Нет, он не бил меня и довольно быстро сообразил, что внушение альфы не работает с полукровкой. Однако, гонять меня по плацу и заставлять тренироваться до седьмого пота стало его любимой забавой.
Порой я замечал, с каким голодом он смотрит на мать и мне становилось его жаль. Да, моя мать не была его настоящей, но то, что волк любит ее, сомнений не оставалось. Вот только эти чувства остались безответными. Шир получил мир, в котором ему не принадлежала королева.