Соната для сводного брата
Шрифт:
– Пожалуй мне самому нужно пробежаться. В моей комнате есть камин. Ложись в мою кровать…
В моей голове возникли картинки, порочнее которых еще оплавляли сознание. В его кровати. Я и он. Мы оба. Осознавал ли Фатон сам, что предложил? И насколько близок был к тому, чтобы свести меня с ума?
Пришлось сжать колени, чтобы унять вспыхнувший в лоне жар. Да, теперь мне не было холодно. Кажется, мужчина и сам мог об этом догадаться. К своему стыду, не могла быть уверенной, не учуял ли он мое возбуждение, но вида не подал, даже если ощутил изменение в моем состоянии. Отвернулся, шумно выдохнул и пошел к лесу, изменяясь на ходу. Это было слишком прекрасно. Сама не поняла, как подскочила и уставилась на него. По роскошному телу прошла судорога. Затем брат опустился на колено и выпрыгнул из человеческого тела. А из моей груди вырывалось сердце. Оно билось в бешеном ритме. В ритме сердца волка.
Огромный, с желтым полыхающим взглядом и вздыбленной темной шерстью. Он вернулся ко мне и наклонил голову, словно недоумевая, что я делаю на пороге.
– Фат? – позвала я несмело, внезапно оробев. – Ты же понимаешь меня?
Знаю, многие высшие не контролируют своего зверя, но не Фатон. Уверена, он точно видел меня и понимал. Слишком много ума светилось в его глазах. Но в отличии от мужчины волк не спешил уходить. Медленно подступил ближе и остановился у нижней ступени. Мне показалось, что на его морде появилась усмешка. Будто он ждал, что я сбегу. Испугаюсь. Под пальцами жалобно скрипнула деревянный поручень, но я шагнула навстречу зверю.
Теперь удивился он. И вроде разозлился. Потому что попятился и рыкнул. А затем прыгнул в темноту.
Я стояла в ночи еще долго, слушая далекий тоскливый вой. Тот, которому никогда не смогу ответить. Не только оттого, что Фат считает меня принцессой. А потому, что я и действительно она. Чистокровная. Обреченная оставаться одинокой.
В его спальню я не пошла. К чему мучать себя? Фатон ведь не знает, какого это – плавиться от жара и леденеть в следующую секунду. Когда даже кости трещат от напряжения, а от боли хочется кричать. Только вот этого делать нельзя. Никак. Если бы я сорвалась…
Стряхнув страх, напомнила себе, что давно уже не дома. Не там, где нельзя показывать своих эмоций. Больше нельзя. За окном раскинулся лес забытого мира. Здесь стоило бояться всех и каждого. Так твердили в моем собственном.
Тут живут отступники, прячутся убийцы и предатели. Здесь правит сила и террор. Вот только я смогла убедиться, что все совсем не так. На улицах города не ходят с оружием, а по ночам не зовут на помощь. В городе я осмелилась выходить на вечерние прогулки и даже выбиралась в местные бары. Осталась не только цела, но и довольна. Да, я не видела стражи, но в ней не было надобности. Несколько раз я видела мужчин с повязками на рукавах. Один из них спросил, не требуется ли мне помощь, а затем предложил составить компанию. К его чести, спокойно принял отказ и не пытался настаивать на продолжении общения или причинить мне вред.
Не всему стило верить, как оказалось.
Никогда я не представляла, что окажусь настолько далеко от всего, что знаю и к чему привыкла. Как и всех молодых меня будоражила возможность путешествовать, увидеть другие миры, заглянуть во внешний. Совсем ненадолго, чтобы убедиться в его реальности и пощекотать нервы. Встретить кого-то опасно дерзкого, чтобы потерять голову и невинность, а затем краснеть от воспоминаний. А может и остаться с ним надолго, пока обстоятельства и здравый смысл не толкнут дальше.
С самого рождения я была лишена подобного будущего. Что бы не думал обо мне Фатон, но даже в юности, сбегая из дома, я замечала тени раксашев, что следили за каждым моим шагом. Порой мне казалось, что удалось обмануть охрану… Сейчас я точно знала, что мне позволили иметь эту иллюзию. Свободной я не была никогда. И не должна стать. Мама оказалась права. Но я решила попытаться. Стоит ведь бороться за свое счастье, за свое будущее.
– Какое? – спросила себя негромко и уткнулась лицом в подушку.
Ведь даже сбежав из дома, я остаюсь собой. Моя кровь – лучшая клетка.
Новый кошмар сменился чем-то непривычным. В этом сне я оказалась на поляне, залитой лунным светом. Под ногами растелился ковер из сочного клевера. Опустившись на колени, я сорвала несколько соцветий и поднесла их к лицу. Аромат наполнил легкие, дурманя и лаская сознание образом мрачного мужчины. Неужели я никогда не излечусь от этой зависимости? Неужто всегда останусь в плену у неисполнимых желаний?
Чужое присутствие заставило крохотные волоски на коже приподняться. Предупреждение опасности сжало сердце и потребовало выпустить вторую сущность наружу. С силой затолкала ее обратно и сделала несколько глубоких вздохов, прежде чем развернуться. Конечно же это был Фатон. Мое личное безумие, мучитель и тот, кто никогда не покидал моих снов.
– Почему ты не зовешь меня? – он остановился у кромки леса.
– Уходи, – прошептала я тихо, уверенная, что буду услышана.
– Думаешь, что этого хочешь?
– Это то, что мне нужно.
Я знала, что будет дальше. Всегда происходило одно и то же. Мужчина менял свою суть, становясь волком и бросался на меня. Я же бежала так долго, пока сознание не выталкивало меня наружу, хрипящую от ужаса и обиды.
Но в этот раз Фатон оставался собой и медленно шагал в мою сторону. Непривыкшая видеть его так близко, завороженно наблюдала за текучими движениями его тела. Очнувшись, резко вскочила, но полукровка оказался быстрее и обхватил меня за плечи.
– Опусти, – мой протест даже мне самой показался неуверенным.
Фатон прижал меня к себе и зашептал в волосы:
– Никогда не отпущу. Ты не сможешь убежать. Хватит пытаться…
В его объятьях было тепло. Так как давно не было наедине с собой. Казалось таким естественным подчиниться, прильнуть к нему и хотя бы здесь, во сне позволить себе признать очевидное. Но что-то внутри меня, сильное и отчаявшееся взбунтовалось этой случайной мысли. Оно заставило меня приложить ладони к широкой груди и толкнуть мужчину от себя. Он не шелохнулся в ответ, игнорируя мою возню. И тут я сделала это иначе. Той силой, что таилась под моей кожей. Я снова оказалась свободной. Фатон смотрел на меня хмуро. А мне опять стало холодно.
Проснувшись, я резко села в кровати и прижала дрожащие руки к груди. Сердце билось в ребра, словно пытаясь их проломить. Запястье зудело и на короткое мгновенье на нем проступила метка, которой там быть не могло – четырехлистник. Потерев кожу, убедилась, что не права и это всего лишь знак песочных часов, оставленный Расом. Символ забытых. Как же меня угораздило поспорить с тем парнем? Видимо сказываются дворцовые замашки, в которых меня упрекал Фат. Я и вправду привыкла, что никто мне не угрожает и не требует ничего. Но расплаты я не боялась. Дам волку монету из тахира, что хранились вшитые в днище моей сумки и разойдемся с миром. Но стоит научиться контролировать свой нрав и следить за сказанным. А то молва про богатую идиотку разойдется, как круги по воде.