Спит водоем осенний, окропленБагрянцем нищим царственных отрепий.Средь мхов и скал муж со змеей, Асклепий,Под аркою глядит на красный клен.И синий свод, как бронзой, окаймленУбранством сумрачных великолепийЛиствы, на коей не коснели цепиМертвящих стуж, ни снежных блеск пелен.Взирают так с улыбкою печальнойБлаженные на нас, как на платанУвядший солнце. Плещет звон хрустальный:Струя к лучу стремит зыбучий стан.И в глади опрокинуты зеркальнойАсклепий, клен, и небо, и фонтан.
8
Весть
мощных вод и в веянье прохладыПослышится, и в их растущем реве.Иди на гул: раздвинутся громады,Сверкнет царица водометов, Треви.Сребром с палат посыплются каскады;Морские кони прянут в светлом гневе;Из скал богини выйдут, гостье рады,И сам Нептун навтречу Влаге-Деве.О, сколько раз, беглец невольный Рима,С молитвой о возврате в час потребныйЯ за плечо бросал в тебя монеты!Свершались договорные обеты:Счастливого, как днесь, фонтан волшебный,Ты возвращал святыням пилигрима.
9
Пью медленно медвяный солнца свет,Густеющий, как долу звон прощальный;И светел дух печалью беспечальной,Весь полнота, какой названья нет.Не медом ли воскресших полных летОн напоен, сей кубок дня венчальный?Не Вечность ли свой перстень обручальныйПростерла Дню за гранью зримых мет?Зеркальному подобна морю славаОгнистого небесного расплава,Где тает диск и тонет исполин.Ослепшими перстами луч ощупалВерх пинии, и глаз потух. Один,На золоте круглится синий Купол.
Сентябрь 1924 – январь 1925
На миг
День пурпур царственный дает вершине снежнойНа миг: да возвестит божественный восход!На миг сзывает он из синевы безбрежнойЗлатистых облаков вечерний хоровод.На миг растит зима цветок снежинки нежной.И зиждет радуга кристально-яркий свод,И метеор браздит полнощный небосвод,И молний пламенник взгорается мятежный...И ты, поэт, на миг земле печальной дан!Но миру дольнему тобою мир явленныйМы зрели, вечностью мгновенной осиян, —О Пушкин! Чистый ключ, огнем запечатленныйМечей, ревнующих к сынам юдольных стран! —И плачем вечно мы в тоске неутоленной...
1899
Полет
Из чуткой тьмы пещер, расторгнув медь оков,Стремится Музыка, обвита бурной тучей...Ей вслед – погони вихрь, гул бездн, и звон подков,И светоч пламенный, как метеор летучий...Ты, Муза вещая! Мчит по громам созвучийКрылатый конь тебя! По грядам облаков,Чрез ночь немых судеб и звездный сон вековТвой факел кажет путь и сеет след горючий!Простри же руку мне! Дай мне покинуть брегНичтожества, сует, страстей, самообманов!Дай разделить певцу твой быстротечный бег!..То – Прометеев вопль иль брань воздушных станов? Где я?..Вкруг туч пожар – мрак бездн – и крыльев снегИ мышцы гордые напрягших мощь Титанов...
Тень реет. В глубине, за рощей горных пиний,Залива гневный блеск под грозовым крылом,И зыбкой чешуи изменчивым стекломТуч отраженный мрак, и волн отлив павлиний...А на краю земли, в красе надменных линий,Восточный стражник – мыс подъемлет свой шелом,И синие хребты властительным челомИз влажной бирюзы встают до тучи синей.Лазурный дух морей, безвестных гость дорог —Вдали корабль; пред ним – серп лунный, вождьэфирный...Уж день переступил предельных скал порог.Но горном тлеющим, в излучине сапфирной,В уступах, на чертог нагромоздив чертог,Все рдеет Генуи амфитеатр порфирный.
Средь стогн прославленных, где Беатриче Дант,Увидев: «Incipit , – воскликнул , – vita nova» [12] , —Наг, юноша-пастух, готов на жребий зова,Стоит с пращой, себя почуявший Гигант.Лев молодой пустынь, где держит твердь Атлант,Он мерит оком степь и мерит жертву лова...Таким его извел – из идола чужого —Сверхчеловечества немой иерофант!Мышц мужеских узлы, рук тяжесть необорных,И выя по главе, и крепость ног упорных,Весь скимна-отрока еще нестройный вид, —Всё в нем залог: и глаз мечи, что медля, метят,И мудрость ждущих уст – они судьбам ответят! —Бог-дух на льва челе... О, верь праще, Давид!
Как бледная рука, приемля рок мечей,И жребий жертвенный, и вышней воли цепи,Чертит: «Се аз раба», – и горних велелепийНе зрит Венчанная, склонив печаль очей, —Так ты живописал бессмертных боль лучей,И долу взор стремил, и средь безводной степиПленяли сени чар и призрачный ручейТвой дух мятущийся, о Сандро Филипепи!И Смерть ты лобызал, и рвал цветущий Тлен!С улыбкой страстною Весна сходила в долы:Желаний вечность – взор, уста – истомный плен...Но снились явственней забвенные глаголы,Оливы горние, и Свет, в ночи явлен,И поцелуй небес, и тень Савонаролы...
13
Величит (лат.).
Между 1892 и 1902
Монастырь в Субиако
За мной – вершин лиловый океан;И крест, и дверь – в конце тропы нагорной,Где каменных дубов сомкнутый станНад кручей скал листвой поникнул черной.Как стая змей, корней извив упорный,Проник утес в отверстья старых ран:Их сеть тверда, как их оплот опорный;Их сеть вотще колеблет ураган.Вхожу. Со стен святые смотрят тени;Ведут во мглу подземную ступени;Вот жертвенник: над ним – пещерный свод.Вот вертоград: нависли скал угрозы;Их будит гром незримых дольних вод;А вкруг горят мистические розы.
Между 1892 и 1902
Ностальгия
Подруга, тонут дни! Где ожерельеСафирных тех, тех аметистных гор?Прекрасное немило новоселье.Гимн отзвучал: зачем увенчан хор?..О, розы пены в пляске нежных ор!За пиром муз в пустынной нашей келье —Близ волн морских вечернее похмелье!Далеких волн опаловый простор!..И горних роз воскресшая победа!И ты, звезда зари! ты, рдяный град —Парений даль, маяк златого бреда!О, свет любви, ему же нет преград,И в лоно жизни зрящая беседа,Как лунный луч в подводный бледный, сад!