Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Мартьянова Людмила Михайловна

Неразделенность

Приходит миг раздумья. Истомленный,Вникаешь в полнозвучные словаКанцон медвяных, где едва-едваВздыхает голос плоти уязвленной.Виттория Колонна и влюбленныйВ нее Буонаротти. Эти дваСияния, чья огненность живаЧерез столетья, в дали отдаленной.Любить неразделенно, лишь мечтой.Любить без поцелуя и объятья.В благословеньи чувствовать заклятье.Творец сибилл, конечно, был святой.И как бы мог сполна его понять я?Звезда

в мирах постигнута – звездой.

Микель Анджело

Всклик «Кто как бог!» есть имя Михаила.И ангелом здесь звался. Меж людейОн был запечатленностью страстей.В попраньи их его острилась сила.В деснице божьей тяжкое кадило,Гнетущий воздух ладанных огнейИзлил душой он сжатою своей.Она, светясь, себя не осветила.Стремясь с Земли и от земного прочь,В суровости он изменил предметы,И женщины его – с другой планеты.Он возлюбил Молчание и Ночь.И лунно погасив дневные шумы,Сибилл и вещих бросил он в самумы.

Леонардо да Винчи

Художник с гибким телом леопарда,А в мудрости—лукавая змея.Во всех его созданьях есть струя —Дух белладонны, ладана и нарда.В нем зодчий снов любил певучесть бардаИ маг – о каждой тайне бытияШептал, ее качая: «Ты моя».Но тщетно он зовется Леонардо.Крылатый был он человеколев.Еще немного – и глазами рысиПолеты птиц небесных подсмотрев,Он должен был парить и ведать высиСреди людских, текущих к Бездне рекИм предугадан был Сверхчеловек.

2 июля 1916

Марло

С блестящей мыслью вышел в путь он рано,Учуял сочетание примет.Преобразил в зарю седой рассветПовторной чарой зоркого шамана.Величием в нем сердце было пьяно.Он прочитал влияние планетВ судьбе людей. И пламенный поэтБезбрежный путь увидел Тамерлана.В нем бывший Фауст более велик,Чем позднее его изображенье.Борец, что в самом миге низверженьяХранит в ночи огнем зажженный лик.И смерть его – пустынно-страстный крикВ безумный век безмерного хотенья.

Шекспир

Средь инструментов всех волшебней лира:В пьянящий звон схватив текучий дым,В столетьях мы мгновенье закрепимИ зеркало даем в стихе для мира.И лучший час в живом весельи пира —Когда поет певец, мечтой гоним,—И есть такой, что вот мы вечно – с ним,Пленяясь звучным именем Шекспира.Нагромоздив создания свои,Как глыбы построений исполина,Он взнес гнездо, которое орлино,И показал все тайники змеи.Гигант, чей дух – плавучая картина,Ты – наш, чрез то, что здесь мы все – твои.

Кальдерон

Lа Vida еs Suеnо. Жизнь есть сон.Нет истины иной такой объемной.От грезы к грезе в сказке полутемной.Он понял мир, глубокий Кальдерон.Когда любил, он жарко был влюблен.В стране, где пламень жизни не заемный,Он весь был жгучий, солнечный и громный.Но полюбил пред смертью долгий звон.Царевич Сэхисмундо. РассужденьеЗемли и Неба, Сына и Отца.И свет и тень господнего лица.Да, жизнь есть сон. И сон – все сновиденья.Но тот достоин высшего венца,Кто и во сне не хочет заблужденья.

Эдгар По

В его глазах фиалкового цветаДремал в земном небесно-зоркий дух.И так его был чуток острый слух,Что слышал он передвиженья света.Чу. Ночь идет. Мы только видим это.Он – слышал. И шуршанье норн-старух.И вздох цветка, что на луне потух.Он ведал все, он меж людей комета.И друг безвестный полюбил того,В ком знанье лада было в хаос влито,Кто возводил земное в божество.На смертный холм того, чья боль забыта,Он положил, любя и чтя его,Как верный знак, кусок метеорита.

Шелли

Из облачка, из воздуха, из грезы,Из лепестков, лучей и волн морскихОн мог соткать такой дремотный стих,Что до сих пор там дышит дух мимозы.И в жизненные был он вброшен грозы,Но этот вихрь промчался и затих.А крылья духов – да, он свеял ихВ стихи с огнем столепестковой розы.Но чаще он не алый – голубой,Опаловый, зеленый, густо-синий,—Пастух цветов, с изогнутой трубой.Красивый дух, он шел – земной пустыней,Но – к морю, зная сон, который данВступившим в безграничный Океан.

Эльф

Сперва играли лунным светом феи.Мужской диэз и женское – бемоль —Изображали поцелуй и боль.Журчали справа малые затеи.Прорвались слева звуки-чародеи.Запела Воля вскликом слитных воль.И светлый Эльф, созвучностей король,Ваял из звуков тонкие камеи.Завихрил лики в токе звуковом.Они светились золотом и сталью,Сменяли радость крайнею печалью.И шли толпы. И был певучим гром.И человеку бог был двойником.Так Скрябина я видел за роялью.

1916

Лермонтов

1

Опальный ангел, с небом разлученный,Узывный демон, разлюбивший ад,Ветров и бурь бездомных странный братДушой внимавший песне звезд всезвонной,На празднике – как призрак похоронный,В затишьи дней – тревожащий набат,Нет, не случайно он среди громадКавказских – миг узнал смертельно-сонный.Где мог он так красиво умереть,Как не в горах, где небо в час заката —Расплавленное золото и медь,Где ключ, пробившись, должен звонко петь,Но также должен в плаче пасть со ската,Чтоб гневно в узкой пропасти греметь.