Сонька. Конец легенды
Шрифт:
— Вы просили, я прислушался.
— Когда это может произойти?
— Когда?.. Да хоть через десять минут! Если, конечно, вы готовы.
— Вы не шутите, господин полицмейстер?
— В Одессе шутят, только не до такой степени. — Аркадий Алексеевич поднялся. — Прошу следовать за мной.
Михелина сидела в просторной комнате допросов в одиночестве, не понимая, для чего ее сюда привели.
Напротив, закинув ногу на ногу, расположился
— Признаться, мадемуазель, мы всерьез обеспокоились о вашем здоровье в прошлый раз.
— Благодарю, — тихо ответила Миха.
— Мы даже предположить не могли, что вас так взволнует сообщение о гибели поручика Гончарова.
На глазах девушки выступили слезы, она попросила:
— Пожалуйста, не надо об этом.
— Простите мою бестактность, — пристав помолчал, неожиданно спросил: — Вы готовы еще к одному сюрпризу?
Воровка испуганно посмотрела на него:
— Что вы имеете в виду?
— Вам предстоит встреча, которую вы никак не ждете.
— Я вас не понимаю, господин.
— Что уж тут не понять?.. Через минуту-другую сюда войдет некто, которого вы никак не предполагали встретить.
— Мама?
— Вы хотели бы ее здесь увидеть?
— Где угодно, лишь бы увидеть.
— Нет, свою мать вы сейчас не увидите. Хотя предполагаю, рано или поздно это произойдет. Вам предстоит другая встреча. Возможно, романтическая, а возможно, драматическая, учитывая некоторые обстоятельства.
— Кто же это?
— Увидите.
Буквально в тот же момент дверь открылась, в комнату вошел полицмейстер, который широким жестом пригласил:
— Прошу, князь.
При появлении Андрея Михелина замерла, затем поднялась, спросила:
— Вы?
Он какое-то время оставался стоять у порога, затем широко и как-то неуклюже шагнул вперед.
— Боже!.. Боже мой! — Он обхватил девушку, изо всех сил прижал к себе, задохнулся, замер. — Любимая… родная… желанная…
Они стояли, не отпуская друг друга, ничего не говоря, почти не дыша.
Полицмейстер кашлянул в кулак, негромко бросил приставу:
— Оставим их на время, сударь… Им сейчас это необходимо.
Князь отпустил Миху, все еще не веря своим глазам прошептал:
— Этого не может быть… Неужели я вижу вас?
— Здравствуйте, князь, — улыбнулась она.
Он взял ее руки, стал страстно и часто целовать пальцы.
— Я так ждал… Я так мечтал об этом… Я вас люблю.
— Благодарю… Как вы здесь оказались?
— Вы не рады меня видеть?
— Рада… очень рада. Для меня это действительно сюрприз.
— Я приехал сюда ради вас… Я не мог жить, чтобы не быть рядом.
— Вы сумасшедший.
— Да, сумасшедший. И это прекрасно… Я счастлив своим сумасшествием.
Ямской снова обнял ее, снова прижал к себе.
— Присядем, — попросила она.
Он опустился напротив.
— Вы, видимо, устали от всего?
— Да, очень… Но все равно я рада видеть вас.
— Сюда даже приехала моя кузина Анастасия.
— Правда?.. Я бы хотела ее повидать.
— Я приложу все усилия, чтобы вам позволили встретиться, — Андрей улыбнулся, не сводя с Михи глаз. — Она в Одессе нашла свою любовь. Знаете, кто это?.. Тот самый господин, которого вы обчистили на пароходе.
— Банкир Крук?
— Именно. Превосходной души человек.
— Я рада за нее.
Князь заглянул ей в глаза:
— Нет, кажется, вы не совсем рады видеть меня.
Глаза девушки стали наполняться слезами.
— Рада… Честное слово, рада.
— Скажите мне, умоляю… Вы печалитесь о Соне?
— И о Соне тоже…
— Я буду добиваться, писать прошения, стучаться в каждую дверь, лишь бы ее освободили. И я добьюсь… Она ведь, по сути, ни в чем не виновна. Мы будем вместе. Я сделаю все, чтобы вы были счастливы.
— Я — счастлива? — усмехнулась Михелина. — Нет, князь, этого уже никогда не будет.
— Почему?.. Что вы говорите? Мы ведь встретились! Мы любим друг друга.
— Нет, князь…
— Что?
— Простите меня, но я обязана вам сказать, — Миха помолчала. — Я полюбила другого человека, и с его смертью для меня все закончилось.
— Нет… Скажите, что нет. Вы этого не говорили. Скажите!
— Это так, князь, — девушка вытерла слезы. — Я ждала от него ребенка, ребенок не выжил. Я надеялась на встречу с Никитой, но этого не произошло. По пути ко мне он погиб…
В глазах князя стало двоиться, он прислонился к стене, чтобы не упасть, не рухнуть на пол.
Миха взяла его лицо в ладони, некоторое время смотрела на него, не произнося ни слова. Затем прошептала:
— Простите меня, Андрей, если сможете. Я не хочу лгать.
Полицмейстер самолично провожал князя обратно в камеру. Тот всю дорогу молчал, глядя под ноги и о чем-то сосредоточенно думая. Шли узкими и, казалось, бесконечными коридорами, полковник по пути с кем-то здоровался, поглядывал на потерянного арестанта, не решался спрашивать, пока не остановились перед дверью.
Аркадий Алексеевич взял ключи у надзирателя, открыл дверь, поинтересовался:
— Что теперь скажете, князь?
— Отправьте меня в Санкт-Петербург, ваше высокородие.