Сонная ученица
Шрифт:
"Господин, мне стало известно, что она уезжает. Я ничего не смог сделать. Она заговоренная. Духов вызвала, с их помощью расшвыряла моих воинов. Нужно срочно что-то делать. Я больше чем уверен - ученица Сьятора обманула Хайто. Не знаю, как ей удалось, но рыжий ее отпустил, едва вы уехали. Пуля в Ирь отходит завтра в 11.15. у меня билеты на нас двоих. Умоляю, господин, не спугните ее. Она стала слишком подозрительной и искусной в чародействе.
PS. За мальчишкой я прослежу тоже. Он не посмеет нарушить клятвы".
(Из
В желфуре пахло свежей краской и кожей. В коридорах между дверьми развесили акварельные пейзажи в дешевых деревянных рамах, под ноги постелили однотонные зеленые дорожки. Уютно, просторно. Вполне можно провести день и ночь в дороге. Куда быстрее и надежней дилижанса…
На этот раз у нас были места на втором ярусе. Вместо привычных четырех кресел оказалось шесть. Два из них уже занимали орки, встретившие Пучка приветливым ревом.
– Друг, это ты нам подсобил с билетами, выходит? Ты воспитанник Обуха?
– рычал старый бритый воин с вытатуированным на затылке кукишем.
– Дыбу помнишь? А Щербатого?
– Помню, - весело отвечал эльф, прислушиваясь к многообещающему звону под столом.
– Братец мой, Тыква, как поживает? А Ухогрыз как?
– Нормалек, - отозвались "сородичи" остроухого.
Я разглядывала их кожаные куртки, отороченные мехом, вышитые на рубашках черепа, длинные кривые сабли, разложенные тут же на столе. И никак не могла связать высокого эльфа с его коренастой, крепкой в плечах приемной родней. Да, повадки у них общие, но все-таки…
Ветер смотрел на вещи проще. Он выудил из сумки книгу, забрался в кресло с ногами, даже не потрудившись разуться, и зашелестел страницами.
Я приготовилась честно проспать всю дорогу, как дверь отворилась и, слегка сутулясь под тяжестью заплечной сумки, в каюту вошел шестой пассажир - Цепной Волк собственной персоной.
Я разинула рот, захлопала глазами, точно деревенская дурочка. Я меньше удивилась бы явлению Судьи, чем ему. Волк тоже был потрясен, но не мной, а вынужденному соседству с орками и эльфом-отщепенцем. Только как следует рассмотрев их, он неприязненно поморщился, поджал губы. Усевшись в кресло, он заметил меня, узнал и нехотя поклонился без должной вежливости. Я кивнула в ответ.
Желфур дрогнул, Пуля тронулась. Кошки взметнули алые гривы, набирая скорость, помчали нас по Трубе на северо-восток, в Ирь.
Спать расхотелось. Я стребовала у скучающего Элидара пару книжек, но поняла, что столь много букв за раз не осилю, и вышла в коридор.
– Куда, Лапуля?
– высунулся за мной Ветер.
– Ноги размять, не скучай, - откликнулась я и захлопнула дверь.
– Не умеешь ты мужиками вертеть, - пристыдила меня грузная тетка, деловито разглядывавшая картины.
– Мужикам огонь подавай, а не вялое мямленье. Вот мой третий муж в меня влюбился в лавке, когда я тако-о-ой скандал закатила, за то, что ворюга-торгаш меня на три звонких обсчитать попытался. Едва я из лавки вышла, догнал меня и сердце свое предложил. Говорит - всю жизнь мечтал о такой горячей женщине. А ты, мямля, учись! Экий красавец на тебя глаз положил, не упускай.
Я
В дальнем конце желфура на перилах лестницы перешучивались трое эльфов. Как они друг друга различают? По мне, так все на одно лицо - узкоглазые, светловолосые, в похожих коричнево-зеленых нарядах, надменные.
– Эй, человечка, че пялишься?
– окликнул меня один из них с блестящей бляхой на вороте и изумрудной серьгой в ухе.
– А че, нельзя? Краса твоя убудет, эльфенок?
– не осталась я в долгу.
– За неимением другой картины и ты сгодишься.
Приятели прыснули. Эльф с серьгой на удивление тоже не оскорбился, гоготнул:
– А ты смелая. Где нахваталась наглости?
– У твоего же остроухого сородича. Кто еще в Империи такой "воспитанный"?
– Ты не калесска, - подметил его приятель.
– Из Кавиры? Лирадры?
– Из Дальсии, - я не стала таиться.
– Что так? Хвороста к костру мало принесли, обиделась?
– понимающе поддел меня эльф с серьгой.
– Да вот, не определилась, на кол или в костер. В раздумьях маяться не умею, поэтому здесь. На родине опротивели пафосные фразы о вреде чародейства.
– В Академию поступать едешь?
– продолжили интересоваться эльфы.
– Ага, - соврала я.
– Эй, Модник, - обратились к обладателю изумрудной серьги приятели, - Ты с ректором на рыбалки хаживаешь. Помоги девочке. Кстати, как тебя звать?
– Ирава, - представилась я.
– Малыш и Туфелька, - указал на спутников Модник.
– Поговорить могу. Может, и согласится посмотреть твои таланты.
Ого, а у меня, оказываются, перспективы открываются. Жаль, что только до того момента, как я прирежу вашего главу Светлого Совета. Или наоборот, посмотрев на остывающий труп фактического правителя страны, похвалят и орден дадут? Власть - штука дефицитная, вдруг кто обрадуется освободившемуся месту.
– Заманчиво, - проворковала я, усаживаясь на перила рядом с эльфами.
– Что умеешь?
– продолжал допытываться Модник.
– По мелочам, - отмахнулась я.
– Меня два месяца обучал выпускник Академии Мизалны.
– Не считается, - категорически заявил Малыш (хорош малыш, всего на полголовы выше меня).
– Особенно, если у человека учиться. У эльфов педагогические таланты более развиты.
Я даже обижаться не стала. Слышал бы тебя Элидар… Тьфу, накаркала. Чернявая голова высунулась из-за двери, разглядела меня в веселой компании и спряталась снова, хвала Творцу.
– А люди, выходит, сплошь бездарности?
– я продолжала допытываться.
– Спорный вопрос, - задумался самый высокий из них с не вяжущимся с долговязой фигурой прозвищем Туфелька.
– Величайшая ведьма подлунного мира была эльфой. Ее выкрутасов с Запредельным никто не может повторить уже три века. Я бы назвал из тех, кого знаю лично, двоих членов Светлого Совета - людей. Говорят, некто Ревинг в Мизалне творит чудеса, но я с ним не знаком.
Выражение моего лица сказало компании все, что я думаю о проповеднике.