Соперница Аладдина
Шрифт:
Недис привстал, взглянул девушке в глаза. Но там плескалась только страсть. Эта страсть и подсказала Сафият последние слова – те самые, которые заставили насторожиться гостя. Выходит, она вовсе не потеряла головы?
– Удивительнейшая! – Недис зарылся лицом в шею девушки. – Мечта моя, греза…
Алим, конечно, видел, что гость не гнушается колдовства. До конца сказки было еще далеко, а он уже набросил магическое покрывало на голову девушки, заставляя ее не столько слушать, сколько вожделеть, не столько следить за судьбой несчастного рыцаря, сколько за губами рассказчика,
«О да, достойный рассказчик… Теперь я не просто знаю, кто ты, я уверен в своем знании…»
Неспящий маг глазами кота наблюдал, как девушка с удовольствием позволила себя обнять, как с улыбкой взяла гостя за руку и повела наверх. Алим прекрасно понимал, что делает полуночный колдун, представлял и то, зачем гость это делает.
Он понимал, что околдованная, завороженная, влюбленная женщина сделает для своего любимого все – не раздумывая о собственной судьбе и о том, насколько сие деяние разумно. А этого Алиму, конечно, вовсе не хотелось.
«Значит, надменный полуночный гость, надо тебя лишить твоей магии, лишить коварной колдовской силы, которая превращает тебя в самого желанного, самого страстного, самого пылкого мужчину под этим небом!»
Сейчас Алим не думал о девушке – его целью был колдун. Однако неспящий маг, похоже, недооценил Недиса: девушка по-прежнему видела только прекрасного, желанного, горящего страстью… Сам же гость почувствовал себя сейчас не тем опытным и все повидавшим соблазнителем, каким должен был предстать перед Девой Пророчества, а пылким юношей, впервые взошедшим на ложе. Более того, Недис-маг не ощутил и чужого колдовского присутствия.
– Свет звезд моих, Сафият… – Недис остановился и опустил глаза. Он попытался найти слова, но не мог, ибо не должно опытному мужчине признаваться в том, что он, вожделеющий, мечтающий о пылкой страсти, давно не касался женского тела. – Мне больно говорить это, но…
– Ты хочешь уйти, мой прекрасный?
– Нет, прекрасная, – покачал головой Недис. – Я боюсь того, что я… что я не столь умел, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы ты насладилась в полной мере…
Сафият нежно улыбнулась.
– Любимый, увы, я тоже более чем неумела. Уже много лет мужчины обходят меня стороной, пугаясь того, что я могу оказаться выше их… Хоть в чем-то. Думаю, что тебе, мудрому, придется учить меня страсти… И быть может, сложив вместе два неумения, создадим мы высокое умение, которое даровано будет лишь нам одним…
Слова девушки бальзамом пролились на сердце Недис. Он почувствовал, что сердце его колотится о ребра и готово выскочить из груди.
Сафият же продолжила:
– Об одном я лишь прошу тебя – не торопись. Дай мне почувствовать каждый миг твоего наслаждения как свой…
– Прекраснейшая, желаннейшая из женщин мира. Клянусь тебе, я не потороплюсь, я буду медлителем, как самый густой мед… Однако поверь, ни одного мгновения больше терять я не намерен – ибо ты, желанная, рядом со мной. Клянусь, у меня хватит сил, чтобы показать тебе все… Чтобы стать с тобой одним целым…
– Я мечтаю об этом, – нежно улыбнулась Сафият.
Неужели
Кровь стучала Недису в виски, его тело горело от близости девы, которой он столь мучительно желал. Это чувство родилось в тот самый миг, когда он впервые почувствовал прикосновение нежных рук к своему горящему челу, и с каждым мигом становилось все более свирепым. Его тело сейчас было готово воплотить в реальность самые безумные из мечтаний, которые до сего мига жили лишь в его воспоминаниях и воображении.
– Ты будешь счастлива со мной, удивительная женщина, – обжег ей губы его горячий шепот. – Не бойся, я не сделаю тебе больно. Просто доверься мне…
«Аллах великий… – Нечто, похожее на панику, обожгло душу Алима. – Похоже, я перестарался. Глядишь, он влюбится в нее… И тогда… Что же тогда?»
Разумно было бы неторопливо продумать все возможные исходы событий, решить, будет ли уместным то или иное колдовское вмешательство. Однако времени для этого не было совсем. И потому оставалось надеяться, что у него хватит сил, чтобы исправить содеянное.
Однако попытки Алима увидеть происходящее натолкнулись на весьма жесткий щит. С перепугу неспящий маг решил, что куда более могущественный колдун, чем Недис или он сам, вмешался в события. И лишь через мгновение Алим вспомнил, что взаимная страсть, подлинное чувство, пусть и вызванное к жизни магией, заключает пару в кокон, непроницаемый для всего остального мира. Не то, чтобы как-то влиять на события, даже увидеть, что там, за щитом, не представлялось возможным.
Теперь Алиму оставалось только ждать… И пытаться понять, как повернутся дела.
Невероятный, всепоглощающий шквал страсти, обрушившийся на Недиса, был неожиданным для него самого: ему еще не доводилось переживать ничего подобного. И вызвала эту бурю не умелая обольстительница, каких он познал немало в огромном мире за долгие годы, а эта девушка, робкая и неумелая, о нежных губах которой он и не мечтал.
Он весь превратился в туго натянутый лук… Но где-то в глубине сознания вдруг проснулась тревога:
«Она должна насладиться… Влюбиться в тебя! Не торопись, иначе она запомнит только боль и то, что эту боль причинил ты! И тогда пути назад не будет…»
Допустить такое гость никак не мог. Более того, мысль о том, чтобы возбудить Сафият, подвести ее к пику наслаждения и лишь затем взять, доставила ему истинное удовольствие. Он опустился рядом с ней на ложе, обнял ее и жадно припал к ее губам.
Сафият показалось, что ее живота коснулся кусок раскаленного железа. Она испуганно взглянула и… усмехнулась своей глупости. Ибо его тело говорило куда яснее его слов.
– Теперь ты веришь мне? – прошептал Недис.
О да, Сафият было все более чем понятно. Она лишь удивлялась тому, сколь пылко ответила на желание этого, еще вчера неизвестного, совсем чужого для нее человека. «Аллах великий, я так давно не была с мужчиной… Его обидит моя холодность… Но клянусь, я никогда не знала подобных объятий…»