Соперницы
Шрифт:
— Ладно, — кивнула я Евгению. — Предлагайте место. Я, так уж и быть, приведу ее туда, как будто случайно. Но дальше на меня не рассчитывайте, разбирайтесь сами. Идет?
— Идет! — согласился он, обрадованный. — Спасибо вам, Алена!
— Спасибо не булькает, — отшутилась я.
Твое счастье, неистовый влюбленный, что у меня нашелся в этой истории собственный интерес, иначе все прочувствованные речи остались бы без ответа.
— Я хотела вас спросить по поводу «Аиды». Это же 86-й год, да? А кто был режиссером-постановщиком?
Мы со Стефанией чинно прогуливались по палубе, обсуждая детали будущей
По трапу лениво сходили особо любознательные пассажиры теплохода. Стюард вежливо раскланялся с женой и дочерью владельца казино Тихорецкого. С первого взгляда казалось, что дамы примерно одного возраста — обе длинноногие, высушенные в солярии, пухлогубые блондинки, и, лишь приглядевшись, можно было понять, что милая мордашка дочери досталась ей от природы, в то время как мать отвалила за свою немалые деньги лучшему пластическому хирургу Москвы. Стюард напомнил пассажиркам, что отплытие состоится через два часа, и те, пересмеиваясь, проследовали на пристань. За ними вальяжной походкой спустился Черкасов — завидев его, я резво отпрыгнула от перил, чтобы настойчивый поклонник меня не заметил, — затем трап опустел.
Сегодня мадам выглядела не такой взбаламученной. Должно быть, уже переварила столкновение с прошлым, свыклась с мыслью, что оказалась, в прямом смысле слова, в одной лодке с бывшим мужем и его новой женой. Только вот на голову для чего-то накрутила шелковый шарф, а глаза снова спрятала за огромными темными очками.
Я, проявляя чудеса красноречия, живописала посетившие меня идеи по поводу книги и, идя на шаг впереди, ловко вела внимавшую мне примадонну к цели. Гаммельнский крысолов, да и только! Мы миновали бар, где по вечерам отплясывали лихие пассажиры, видеосалон — судя по звукам, доносившимся из-за двери, там крутили какую-то муть с мордобоем и стрельбой, и вырулили на лестницу, ведущую вниз, к расположенному прямо на борту теплохода тренажерному залу, оборудованному по последнему слову техники.
Стефания ступила на лестницу и, как нарочно, поскользнулась. Тонкий каблук чиркнул по узкой ступеньке и провалился в пустоту. Взмахнув руками, моя собеседница полетела вниз. Я не успела даже охнуть, не то что подать ей руку.
Падая, благообразная дама выругалась от неожиданности, громко, по-русски, пытаясь поймать в падении слетевшие с носа очки. Но ловкости не хватило, трехсотдолларовый «Диор» с печальным треском шваркнулся о кафельный пол. Самой же Стефании повезло больше — ее подхватили мужские сильные руки. Женщина машинально вцепилась в твердые мускулы плеч удержавшего ее человека, перевела дыхание, подняла голову и встретилась взглядом со знакомыми коньячными, в зеленоватых искрах глазами.
— Значит, это все-таки ты, — тихо произнес Евгений, не разжимая рук.
Я же на этой радужной ноте предпочла по-быстрому отчалить и заняться собственными делами.
10
Я взбежала
И уже через мгновение я оказалась прижата к обитой чем-то пурпурным стене гостиной и Эд сжимал горячими ладонями мое лицо. Бог знает что делалось со мной, когда до меня дотрагивался этот парень, он целовал меня, и я припадала к его губам, как к источнику, будто мучимая жаждой, пила и не могла напиться — не отрываясь, не открывая глаз, растворяясь в каждом прикосновении. Его ладони проникли под футболку, и я дернулась, словно от электрического разряда. Он оторвался от моих губ, перевел дыхание, и я, обессиленная, прислонилась лбом к его плечу.
Эд настороженно покосился на дверь номера, и я быстро качнула головой:
— Не волнуйся! Твоя мать сейчас занята и не заявится в ближайшие пару часов.
Легкая тень набежала на его сияющее лицо. Брови сдвинулись над переносицей.
— Мне все равно, пускай приходит. Я не позволю ей вмешиваться в мою жизнь. Мы просто поставим ее перед фактом, и все. Ей придется смириться!
— Э, нет, — я яростно замотала головой. — Вот этого делать совершенно не нужно. Что-то мне кажется, если ты поставишь ее перед фактом, она в ответ тоже поставит тебя перед фактом — собирай вещички, сынок, мы возвращаемся домой. А я отправлюсь прямиком в Москву. Наоборот, ты должен изо всех сил делать вид, что и думать обо мне забыл. Это усыпит ее бдительность, и мы сможем встречаться тайком.
— Значит, врать маме? — нахмурился Эд. — Нет, я не могу… это унизительно как-то… Должна же она понять, что я — взрослый мужчина и она не может вечно командовать, что мне делать.
— Ничего она не поймет, — уверенно заявила я. — Только еще больше взбеленится. Но если ты хочешь рискнуть — пожалуйста. Не плачь потом, когда она впихнет тебя в ближайший самолет до Рима.
— Что же мы будем делать? — растерянно спросил мой бесхитростный мальчик.
Я наклонила голову к нему так, что лбы наши столкнулись, а глаза оказались совсем рядом, почти соприкасаясь ресницами, и сказала шепотом:
— Полагаю то, за что бы она нас точно не похвалила.
Он секунду помолчал, обдумывая смысл моего ответа, потом глаза его потемнели, зрачки расширились, и, не думая больше ни о чем, не говоря ни слова, он привлек меня к себе, жадно ища губами губы. Руки его, еще секунду назад скованные волнением, сделались вдруг смелыми и ловкими, скользнули по спине, лаская кончиками пальцев каждый выступающий позвонок. Он подхватил меня на руки, стиснул горячей ладонью под коленками и ринулся в свою комнату, с размаху стукнувшись плечом о дверной косяк. Там опустил меня на пол, стянул майку через голову, ткнулся лицом в грудь. Я извивалась змеей, освобождаясь от тесных джинсовых шорт. И наконец наши тела, ничем больше не стесненные, прижались друг к другу, сплелись живыми гибкими путами. Я всей кожей ощущала его мучительную, пронизывающую нежность. Окружающий мир подернулся туманом, мы больше не различали его очертаний, чувствуя лишь властное горячее биение жизни в наших лихорадочно пылающих телах.