Сорняк

Джорди Веррил жил у ручья Блуберд. Когда метеорит прочертил на небе огненную линию и упал на восточном берегу ручья, Джорди был один. Смеркалось. Восточная часть небосклона еще светилась пурпуром, а западная уже погрузилась во тьму, в которой, точно драгоценный камень размером с монету в два пенни, сияла Венера. Было Четвертое июля. После возни с кленовым сиропом Джорди хотел отправиться в город и поглазеть на настоящий фейерверк.

Но разве те двухфунтовые заряды, которые планировалось запустить в конце праздника, могут сравниться с метеоритом? Он промчался по небу угрюмым красным плевком, и, когда раздался удар, у Джорди задрожали

На вершине холма он остановился. Позади Джорди стоял его домик с двумя сараями, впереди, окрашенный заходящим солнцем, бежал извилистый ручей Блуберд. Неподалеку от его берега, там, где в мягкой болотистой почве рос рогоз и копошились мокрецы, виднелся четырехфутовый кратер. Трава на склоне горела.

Джорди развернулся и побежал к сараю. Там он взял большое ведро и старую метлу. Из стены сарая торчала ржавая труба с краном на конце. Во всем дворе трава росла только под ней, земля вокруг была завалена старыми запчастями и больше походила на пустырь.

Он наполнил ведро водой и снова побежал к ручью, радуясь, что сумерки выдались безветренными. Иначе у него могли возникнуть большие неприятности — может, даже пришлось бы звонить в добровольную пожарную дружину. Но коль уж везет — так по-крупному. Огонь, хоть и выполз из кратера, разгорался слабо, рисуя на зеленом берегу ручья черный полумесяц.

Медленно, без лишних движений — ему уже приходилось бороться с такими пожарами — Джорди обмакнул метлу в воду и принялся тушить огонь. Он переходил с фланга на фланг, и огненное пятно сначала уменьшилось до пяти метров, потом до трех, а потом и вовсе исчезло. Слегка запыхавшись, с сажевой бородой на впалых щеках, Джорди обернулся и увидел еще несколько языков пламени, вспыхнувших от искр.

Он подошел к каждому и потушил их мокрой метлой.

Так, теперь метеорит. Джорди подошел к кратеру, поднимая ботинками облачка пепла, и присел на корточки у самого края. На дне кратера лежал светившийся красно-белым камень размером с волейбольный мяч. Джорди поблагодарил небеса за то, что направили метеорит сюда, в болотину, а не на его поле.

Он пнул его ботинком — круглый булыжник, за время своего огненного путешествия из глубин вселенной на ферму Джорди Веррилла в Нью-Хэмпшире покрывшийся оплавленными морщинами .

Джорди взял ведро и вылил на метеорит остатки воды. Раздалось зловещее шипение, поднялся пар. Когда он рассеялся и Джорди увидел, что случилось, то бросил ведро и хлопнул себя по лбу.

— Ну вот, дурацкая твоя голова, все испортил!

Метеорит раскололся пополам. Внутри что-то было.

Джорди наклонился и увидел, что из камня высыпалось какое-то белое вещество, похожее на пшеничные хлопья.

— Чтоб тебя, — пробормотал Джорди. Он опустился на колени и коснулся хлопьев кончиками пальцев. — Елки- моталки!

Он отдернул руку и сунул пальцы в рот, на глазах выступили слезы. Точно будут волдыри, как пить дать.

Что за его спиной взорвалось, и Джорди вскочил на ноги, испуганно глядя на небо. Потом он понял, что это: шутихи, с которых всегда начинался праздничный фейерверк. Он снова наклонился, не обращая внимания на зеленые вспышки.

У него тут свои фейерверки.

Джорди не был умен. Крестьянское лицо, большие, угловатые руки, выдиравшие морковь вместе с сорняками — но он старался как мог: чинил машины, продавал дерево, под рождество возил елки в Бостон. А вот думать ему было сложно. Даже больно, будто где-то внутри случалось короткое замыкание. Чем сильнее он думал, тем больше ему хотелось лечь, заснуть и напрочь все забыть.

Голову Джорди посещали три типа мыслей. Повседневные (что приготовить на ужин, как завести мотор цепным полиспастом), мысли о работе и Серьезные Мысли. Серьезные Мысли — это когда, например, у него сдохли все коровы и он пытался уговорить мистера Уоррена из банка отсрочить платеж по кредиту. Или когда он в конце месяца выбирал, какие счета нужно оплатить. Или что делать с этим метеоритом.

Он решил, что начать лучше всего с фотографий. Джорди отправился домой, вернулся назад со своим "Кодаком" и сделал две фотографии штуковины, лежащей на дне кратера — треснувшей, точно яйцо, только вместо желтка наружу высыпались пшеничные хлопья. Она по-прежнему была раскаленной — не дотронешься.

Ничего страшного. Пусть лежит. Вдруг он отнесет метеорит в колледж, а там ему скажут: "Дурацкая твоя голова, ты все испортил. Взял и сломал!" Да, пусть лежит. Именно так, на его земле. Если кто-нибудь из профессоров попробует стащить метеорит, он натравит на них окружного шерифа. Если захотят забрать его, измерить и скормить своим морским свинкам — пусть сначала заплатят.

— Двадцать пять баксов или никакого метеорита! — заявил Джорди. Он встал, выпрямившись в полный рост, и выпятил грудь. — Слышите меня? Двадцать пять баксов! Деньги вперед!

Небо отозвалось оглушительными раскатами.

Он обернулся. Город озарился яркими вспышками цвета радужной звездной пыли, эхо от пушечных залпов прокатилось по холмам. Финал праздничного шоу. И он впервые за пятнадцать лет не сидит там, с хотдогом в одной руке и сахарной ватой в другой.

— Неважно! — Крикнул Джорди небесам. — Я видел такой фейерверк, какой Кливс-Милс и не снился! Прямо тут, на моей земле!

Джорди вернулся домой и собрался уже было отправиться в город, как вспомнил, что аптека из-за праздника не работает. Что ж, с проявкой придется подождать до завтра. Похоже, ему не оставалось ничего другого, как лечь спать. Эта мысль его отчего-то расстроила. А что, если ничего не изменилось, и никакое это не везение — просто боги удачи шутки ради приподняли Джорди за шкирку, помахали перед носом двадцатью пятью долларами и снова швырнули носом в грязь. В конце концов, удача в жизни Веррилла всегда существовала лишь с приставкой "не". С чего бы ей меняться? Джорди решил еще раз взглянуть на метеорит, почти уверенный в том, что его там уже нет.

Меторит был на месте, но жар, похоже, превратил пшеничные хлопья в жижу — будто кто-то приготовил овсянку и переборщил с водой. Она просачивалась в почву и, должно быть, тоже была горячей: там, где огонь выжег на траве черный полумесяц, поднимались струйки пара.

В конце концов он решил забрать половинки меторита домой, потом передумал. Джорди твердил себе, что в его неуклюжих руках метеорит может развалиться еще сильнее; твердил себе, что может спалить собственный дом, если эта расплавленная штука прожжет дыру в… в чем бы он его хранил. Да только он кривил душой. На самом деле метеорит ему просто не нравился. Долбаная мерзкая штуковина! Кто знает, где она побывала и что это за белая дрянь внутри?