Сорок бочек арестантов (иронические рассказы)
Шрифт:
Все углы обшарили, мебель перетрясли - нет причины отвратного запаха.
В сторону Мошкиной посмотрят, вроде оттуда тянет. И только плечами пожмут. На молодой женщине валенки. Не та обувь, чтобы солдатский вонизм испускать. И окно не откроешь, без того в помещении тепла каких-то 12 градусов. В пальто сидеть приходится. Только что без варежек.
Целый день сотрудники поминутно выскакивали в коридор за свежим кислородом. Какая уж тут производительность...
Но и это еще не точка в случае с "Данилой"-сапожником. Ее теща поставила, принеся
– Совсем никудышняя стала, - пожаловалась, вручая презент зятю.
– Хоть ты что делай - ноги день ото дня мерзлячее. В неподшитых катанках меньше зябли. Помру, видать, скоро.
Тамара вонзила в мужа испепеляющий взор, но удержалась пояснять маме: не здоровье изменилось в смертельную сторону, а толщина обуви.
Зверский взгляд не испоганил Мошкину аппетит.
"Больше бы таких "камней на шее", - самокритично подумал, - из всякой безнадеги выход найду".
И выпил по данному поводу три фужера подряд. Не стал ждать Нового года. Шампанское шло как по маслу...
АРМЯНСКИЕ ЭКЗОТИКИ
На этот раз Коку Патифонова подвела страстишка: оказавшись у водоема непременно лезть в оный с целью омовения. Спокон веку гнездились внутри Николая Петровича гены водоплавания, не давали спокойно посидеть на берегу. Приказывали: "Ныряй", - несмотря на холод и отсутствие санитарной чистоты.
Та давняя, еще в советские времена, командировка в Ереван носила прогулочный характер. Не требовала напрягать инженерные мозги и аппарат конструкторского мышления. В действие шла одна лишь мышечная энергия.
Коку с Мошкиным снарядили доставить в столицу Армении ящик с прибором. Сопроводить его в пути авиационном, сдать груз заказчику и - гуляй. За это начальник давал 3 дня на "разграбление достопримечательностей Еревана".
Друзей в те края судьба не забрасывала, хотелось поглазеть на армяно-кавказскую экзотику.
Началась она в гостинице, где Кока, зайдя в номер, обнаружил, что простыня на отведенной ему кровати не первой свежести. Невинность полотна кто-то накануне уже нарушал боками. Явно читалось отсутствие девственности. Однако кастелянша восприняла Кокины претензии как личное оскорбление:
– Зачэм, без совести ваша лица, не шистый? Где пешком кто спал? Ботинка и сапог на обгоняжки бегал? Все шистенько!
Ворча, достала другой комплект. Хотя гарантий, на нем никто накануне не почивал, Кока бы не дал. Может, вприпрыжку в обуви и не отдыхал, но в более спокойном виде - вполне. Только, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не суйся.
Попытались друзья еще раз сунуться. В Омске их предупредили: такое финансовое понятие, как сдача, в тех благодатных краях отсутствует. По принципу, что лишнее на прилавок попало, то пропало. Мошкин, считая себя мужиком с головой, решил перехитрить местный торговый колорит. Бутылка армянского коньяка 13 рублей стоит. Дал тика в тику 13. На что продавец говорит:
– У тэбя три рубла есть?
– Есть, - без задней мысли Мошкин протягивает.
Продавец навстречу
– А три рубля сдачи?
– Мошкин напомнил.
– Какой такой сдачи?
– Цена 13 написано, я 16 дал.
– Нэт, это вчера был 13, сегодня - 16.
Подпортил друзьям вечер за коньяком.
На следующий день Кока с Мошкиным поехали "грабить" водные достопримечательности Севана. Менее, чем Кока, подверженный амфибиозной наследственностью, Мошкин, тем не менее, не сопротивлялся. Июнь, жара несусветная, тянуло не в музей, а подальше от него.
И опять экзотика произошла. На этот раз с автобусом. Купили на автовокзале билеты на Севан, едут. Вот озеро вдали нарисовалось. А вблизи группа местных жителей на обочине. Останавливают общественный транспорт. Что-то водителю "гыр-гыр-гыр". И шумно садятся в автобус, который круто меняет направление следования. Мошкин покрутил головой минут пять, побежал к водителю.
– На Севан когда приедем?
– поинтересовался.
– Нэ едэм!
– Как нэ едэм?
– Мошкин от неожиданности заговорил по-армянски.
– Нэ едэм!
– подтвердили только что севшие местные жители.
– Дорога нэт!
В автобусе было три хохла, такие же ротозеи экзотик, как наши друзья.
– Останавливай!
– кричат.
– Нам на Севан!
– Мы заплатили за билеты!
– завозмущался Кока.
– Куда дорога девалась? На автовокзале была.
Местные ничего не знают. "Нэт!"- и баста.
Пришлось выходить со своим уставом из чужого монастыря и добираться самостоятельно.
На озере опять достопримечательность. Холод среди жаркого лета. Будто Севан родной брат Байкалу. Оказывается, купально-загоральный сезон ближе к концу лета разгорается.
А так песочек идеальный, лежаков штабеля, и ни души. Хохлы невдалеке расположились, сало едят, самогоном запивают. Изнутри греются. Кока с Мошкиным, сибирские валенки, собираясь на озеро, порешили коллегиально: с водкой на Севане отдыхать неинтеллигентно. Взяли бутылку вина, по килограмму черешни, помидоров. В жару, дескать, колбаса в рот не полезет. Кто же знал, что жара останется на подступах к пляжу. Над озером облако застыло, как гвоздями прибитое, и никакого солнца не пропускает. Вдали везде небо чистое, а здесь ни лучика на околевающие животы и спины Коки с Мошкиным не попадает. Холодища. Вином чуток разогрелись, через пять минут, будто и не употребляли кровь разогревающую жидкость. Покрепче бы...
Кока, по своей водолюбивой сути, полез в воду. Удовольствия никакого. На дне булыжники острые, вода ледяная, хлеще, чем в Байкале. Зашел по шею...
– Залазь, - позвал Мошкина в Севан.
– Я что - инвалид детства, добровольно на туберкулез подписываться? отказался от радужной перспективы Владимир Петрович.
Кока чуток поплавал и вон из этого Ледовитого океана. Водочки бы долбануть, да колбаской закусить. А тут одно ситро...
Но записал очередной водоем в список покоренных.