Сорок лет назад
Шрифт:
— Понимаю, дядюшка. Обещаю сделать все, что в моих силах, — глаза Максима отражали боязнь переоценить свои возможности, но при этом он загадочно улыбался.
С прагматичной точки зрения, в террариуме не было ничего такого, что оправдало бы суеверный страх, который он внушал своим названием. Это был продолговатый павильон, довольно низкий — настолько, что человек в полный рост мог стоять только посередине. Покатая крыша была сделана из прочного стекла, которое обеспечивало естественное освещение на протяжении всего дня. Ее края всего лишь на полтора метра возвышались
Чан щелкнул засовом, открыл широко дверь и шагнул в сторону, уступая Максиму дорогу. Но тот категорично запротестовал. Едва заметно растянув губы в понимающей ухмылке, Чан вошел первым. В руке он нес алюминиевый контейнер величиной с чемодан, с просверленными дырочками.
Первое, что бросалось в глаза — достаточно хорошая вентиляция внутри помещения, под крышей не собиралась влага, к тому же Чан обратил его внимание на приборы, находившиеся при входах во все секции.
— Каждый вид змей требует особых условий содержания, — пояснил он с нескрываемой гордостью. — В связи с тем, что у нас тут десятки видов, доставленных из разных мест, то и микроклимат должен отличаться. Поэтому мы поделили павильон на секции, в каждой из которых поддерживается своя температура и влажность. Мы заботимся о том, чтобы змеи чувствовали себя комфортно, — он сказал это так, как обычно говорит директриса детского дома.
Посередине шел узкий проход, заканчивавшийся дверью, за нею — следующий проход и следующая дверь, и так далее. Отдельные секции, предупредил Чан. По обе стороны прохода тянулись ряды отсеков, в которых, собственно, содержались змеи. Перегородки, выполненные отчасти из мелкоячеистой сетки, отчасти из стекла, позволяли видеть все углы. Дно было засыпано грунтом, естественным для их обитателей, это мог быть песок или земля, выложенные мохом, дерном, камнями, засаженные растениями или не засаженные ничем. Из почвы выступал неглубокий сосуд, наполненный водой.
Каждый отсек делился на две части, заднюю — просторную, и переднюю — напротив, очень тесную. Перегородка между ними имела внизу полукруглое отверстие со шторкой, которая приводилась в движение с помощью тросика, тросик же был выведен наружу и прикреплен к рычажку. Достаточно было привести в движение рычажок, и шторка или открывалась, или, наоборот, закрывалась.
— Для чего здесь эта перегородка? — поинтересовался Максим, кое-как преодолевая отвращение и страх при виде шевелящихся черных колец.
— Человек тоже ест и спит в разных комнатах, и, кажется, это его устраивает.
— О Господи, но ведь это же квартира, — простонал Максим, постоянное сравнение змеи с человеком выводило его из себя.
— Вот именно, квартира, — подтвердил Чан вполне серьезным тоном, совершенно не разделяя его возмущения. — Дальняя комната — жилая, змее нужен простор. Но, поскольку приходится брать у нее яд, а оттуда ее никак не достанешь, то нам с вашим дядюшкой и пришла в голову мысль отделить кормушку от вольера. Здесь она как в западне. И бегать за ней не приходится, потому что только здесь она и может получить пищу. А заодно, конечно, отдать яд. Когда она голодна, то сама заползает сюда, давая тем самым понять, что пора ее кормить. Впрочем, сперва я покажу
Он подвел его к ближайшему отсеку. Навстречу медленно ползла змея серой окраски с темными пятнами вдоль хребта.
— Это гюрза, — с важностью сказал Чан. — В прошлом году мы их завезли целую дюжину из Афганистана. Дядюшка, наверное, успел рассказать вам о том, как мы с ним вылавливали гюрз в предгорье Гималаев?
Максим молча кивнул головой. Они прошли еще несколько метров. Чан указал на отсек, в котором по голому песку зигзагообразно передвигалась ярко разрисованная змея.
— Надеюсь, эфу представлять нет необходимости? — на секунду он задержался, любуясь. — Она великолепна, не правда ли? Грозная царица пустынь.
На этот раз Максим не ответил вообще. Его уже начинало тошнить. Он только и мечтал, чтобы вырваться на свежий воздух, но Чан тащил его все дальше вглубь, вдоль бесконечных сеток с гибкими, скользкими пресмыкающимися.
— Ну вот, — сказал он, — мы и добрались до наших индийских красавиц. Кобра! Точнее, та, что перед нами — очковая кобра, наиболее опасная из них.
Раздвинув «капюшон» и настороженно покачивая третью своего туловища, змея немигающими глазами изучала пришельцев. Чан показал на светлый рисунок перевернутых очков на ее «капюшоне».
— Она умышленно поворачивает его рисунком, предупреждая всякого, кто насмелится слишком близко подойти. Это сущая правда, что у нее гипнотизирующий взгляд. Когда-нибудь я вам покажу, как лягушка сама ползет к ней в пасть.
Чан тронул его за рукав.
— А вот и наша гордость, — кивнул он в сторону двух больших кобр, поселенных одна возле другой. — Немезида и Фараон. Они не могут похвастать рисунком очков, но зато это самая ядовитая из всех змей. «Королевская кобра»! «Королевской» ее называют потому, что она каждый раз предупреждает перед тем, как напасть, — он с минуту влюбленными глазами рассматривал ее отливающую матовым блеском кожу, а потом нажал на рычажок, приподнимающий заслонку. — Вот с нее-то мы и начнем.
В отличие от других отсеков, разделенных глухими перегородками, эти два сообщались между собой через некий общий вольер, довольно широкий и не ограниченный в высоту, так как его стены просто-напросто упирались в потолок. Правда, при этом вольере не было кормушки. Вместо нее в мелкосетчатом заграждении была дверь в полный человеческий рост. Заграждение выглядело как достаточно крепкое. И еще дверь имела снаружи замок. Странно, входная не имела замка, а здесь был. Какова роль этого необычного вольера, оставалось неизвестным. Максим рискнул спросить. Оглянувшись, Чан смерил его взглядом кобры.
— А это для крупного зверя.
И растянул губы в улыбке, от которой кровь стыла в жилах. Ее Максим забудет еще не скоро, так же как и вольер.
Чан снял крышку с того, что он назвал кормушкой, приоткрыл окно в контейнере, перевернул его и осторожно вытряхнул ящерицу, следя при этом, чтобы за ней не выскользнула еще одна. Ящерица, кажется, не слишком ушиблась, упав на мягкий мох; она сразу начала осматриваться, надеясь отыскать выход для бегства, но еще не видела змеи, притаившейся за сеткой и с хладнокровной сосредоточенностью следившей за каждым ее движением.