Сорок уроков русского. Книга 1
Шрифт:
Такова уж участь всех великих реформаторов — эксплуатировать попранное, когда небо становится с овчинку...
Нынешние тоже стали жить с оглядкой, вдруг узрев, что без национальной идеи, с психологией хищника — хапнуть побольше в «этой» стране и убежать на Запад — далеко не уедешь. А «светлое будущее» в виде сытого общества потребления никак не прививается на русской почве. Нарождающийся «средний класс», которому воровать рже нечего и бежать некуда, класс, который в принципе и составляет коренную Россию, все чаще задает шукшинский вопрос «Наелся, что дальше?». И, самое главное, власть, увлекшаяся бесконечной реформацией рже не раз реформированного, неожиданно обнаружила полное отсутствие идеалов, на которых всегда существовала и будет впредь существовать всякая армия.
Отправленный в Англию Левша, как и все талантливые наши соотечественники, был оценен, обласкан за морем, однако, не взирая на беспробудное пьянство, не забыл о Родине и, до конца исполняя патриотический долг, вынес с чужбины самое главное — англичане ружья кирпичом не чистят! Война случится — плохо стрелять будут!..
Кто не читал сказку, поясняю: во времена этого кудесника кузнечных дел в русской армии существовали немецкие порядки, и чистый канал ствола был важнее, чем бой ружья. Нормальный маразм чужестранного влияния.
А сейчас я выдам главную государственную тайну: в Российской армии ружья чистят кирпичом и поныне! Уже четверть века до блеска начищают старую парадную технику и гоняют ее по Красной площади, нещадно эксплуатируя духовно-волевой потенциал, обретенный в Великой Отечественной. На трибунах сидят престарелые ветераны в обветшавших гимнастерках, увешанных наградами, которым до сих пор (спустя уже полвека!) все еще обещают благоустроенные квартиры!
Среди них — молодые, сытые и довольные менеджеры...
Зрелище вовсе не парадное и радостное — печальное. Жить старым жиром можно еще год- другой. А что дальше? Надеяться, что современные Левши из Силиконовой долины вернутся на Родину и принесут с собой сверхновые технологии и истины? Внедрят их в производство оборонного комплекса и в наши помрачненные бесконечными реформами головы?
Не дай бог случится война! При отказе компьютеров и системы Глонасс (а они непременно откажут) управлять войсками вручную станет невозможно. Например, потому что главком и министр обороны не умеют читать карт, планировать оборонительные и наступательные операции, по-чапаевски рисуя по ночам диспозиции войск или проще — показывая их на картошке. Нет, Африку от Америки они отличают, низменность от возвышенности — уже с трудом, ну а сделать привязку на местности — сомневаюсь. Отступать придется до Урала — еще один довод, чтобы перенести столицу. Мало того, гражданские менеджеры, взявшие на себя военные стратегические полномочия, так или иначе отучают стратегически мыслить, а еще важнее — принимать решения генералов, профессиональных военных. Тех, кого учили, кто умеет читать карты и планировать войсковые операции.
Это происходит от того, что власть боится не только своих налогоплательщиков, но более всего — собственной армии, а точнее — патриотических настроений в офицерской среде. Боится того, чем ей, власти, гордиться следует! Но и тут менеджеров можно понять: они не воспитывали этих патриотических чувств, напротив, всячески с ними боролись. Неистребимый патриотизм наших военных произрастает за счет удобренной отческой кровью земли. За счет исторически приобретенного в победных оборонительных войнах высокого духовно-волевого потенциала.
А страх опять же продиктован полным отсутствием вразумительной скрепляющей идеологии. Скрепляющей власть, армию и народ. В чем она выражена, эта идеология, и как звучит — все отлично знают, в первую очередь — на Западе, и, как огня, страшатся когда-нибудь услышать ее формулировку из уст России. Поэтому прямо
Ведь менеджеры должны помнить, как-когда- то признавались в любви? И произносили подобные слова женщине?
Или все же исполниться отваги, храбрости и сказать: «Довольно строить «сытое светлое будущее», отныне будем строить Великую Россию».
Или мы умеем обниматься и просить прощения друг у друга только на краю могилы? И будем чистить ружья кирпичом?
Оружие. Урок двадцать пятый
На каком горниле, под каким молотом ковалось слово «оружие», мы говорили на уроке «Дор», и можно лишь напомнить, что произошло оно от круга, когда крамольники брались за руки, становились в хоровод, обручались, дабы получить благо, солнечное семя ГО. Руг, руж, руз — это, говоря современным языком, процесс прокачивания солнечной энергии через замкнутую цепь, это ее генератор, трансформатор и потребитель одновременно. Произошедший разлад системы распределения, как и обычно бывало в нашей истории, породил обратное, уродливое, явление, вражду, распрю, междоусобную борьбу.
Орудие труда и благоденствия превратилось в оружие.
Язык не случайно разделяет эти два понятия: руд и руж, казалось бы, различаются всего лишь одним знаком, но каким! Если Д всегда давать (отсюда рудый, рыжий, золотистый, светлый, благородный), то Ж — знак огня, прежде несущий, дающий благо, впоследствии обратился в разрушительное пламя.
Этот переход очень точно отобразился в предмете, далеком от оружия. Первоначально струг, стружок, небольшая долбленая лодка, челн, облас. Происходит от обло — внешняя сторона круга, верхний слой древесного ствола. Отсюда же обечайка, обитель (заключенная в круг), (среда) обитания, оболонь (заболонь), название реки Обь и, кстати, княжеская фамилия Оболенских. Так вот, технология изготовления малых стружков заключала в себя выжигание внутренней части дерева. В каченном веке, когда не было металлических топоров, специальных тесел (их аж три вида: прямое, левое и правое, и каждым выдалбливался соответствующий борт), с внешней стороны бревну придавали форму струга, после чего ставили под некоторым углом против ветра и в кормовой части, в небольшом углублении, разводился огонь. Как известно, у многих лиственных деревьев сердцевина мягче и пористей (эффект губчатости, по которой поднимается сок), поэтому она легче выгорает, а точнее вышаивает, вытлевает без пламени. Огонь всегда стремится вверх и в первую очередь выедает все, что легко дается (понаблюдайте это в лесу после низового пожара). Таким образом в ветреную погоду за несколько приемов можно одним световым днем выжечь все лишнее, регулируя процесс водой (разумеется, при определенных навыках и мастерстве). Когда идет «чистовой» выжег и древесина разогрета, распарена, одновременно производят развод (развал) бортов стружка. Потом зачищают стенки от угля, ставят шпангоуты, пропитывают горячей смолой, и можно спускать на воду.
Интересно то, что технология дожила до наших дней. Не знаю, в чистом виде или восстановленная от нужды, но это так. По крайней мере, в 70-х годах прошлого века сам наблюдал весь процесс на реке Большая Утка в Томской области. И еще тогда открылся первоначальный смысл слова строгать — от стружить, выстружить, то есть выжигать. Причем долбленый струг называют долбленкой, обласом, а выжженный, почти такой же — стружком. Кроме того, при строительстве домов первый венец из кондовой сосны так же оструживали, но не стругами и топорами — огнем. То есть обжигали уязвимую, пористую, губчатую заболонь (у хвойных все наоборот: сердцевина крепкая и смолистая) до образования тонкого слоя угля, а он, как известно, не гниет и не преет, сохраняясь в земле сотни лет.