Сороковник. Книга 3
Шрифт:
Мне представляются спокойные и безопасные волны вместо вчерашних бурунов. И вода, должно быть, сейчас тёплая-претёплая… Словно со стороны вижу, как закрываю номер и на цыпочках спускаюсь по лестнице. Дверь в холле на моё счастье не заперта, хоть хозяйка и предупреждала насчёт "облико морале", но, очевидно, какое-то снисхождение к постояльцам проявляет. Наверняка среди жильцов есть любители ночных прогулок.
Тихо выскальзываю во двор. За забором самозабвенно выпевают серенады лазаревские коты, в кустах, усыпанных незнакомыми розовыми цветами, тренькает пичуга. Небо всё больше светлеет, но здесь, в середине квартала, в окружении домов с мансардами солнца ещё не видно.
Значит, так, говорю себе решительно. Я имею право пойти и искупаться в любое время суток, когда захочу. И никто мне не указ. В конце концов, в кои-то веки могу ни на кого не оглядываться! Я свободна. Да. Я свободна! Не появись Мага — завтра я и сама затеяла бы такую прогулку!
Идти недолго: из тупичка вынырнуть на улицу, там ещё два квартала — и попадаешь на набережную. Я закидываю пляжную сумку за спину и, с наслаждением вдохнув терпкий, насыщенный влагой и цветочным ароматом воздух, вприпрыжку, словно девочка, срываюсь с места. Можно и почудесить, никто ж не видит. На дистанцию, которая с заходами в местные ларьки заняла днём полчаса, с пробегом в охоточку уходит три минуты. Потому что — кураж от собственного бунта.
И вот уже в просвете меж домов алеет и растекается на серо-голубом утренняя заря. А шум, доносящийся с берега, уже и не шум, а умиротворённое шуршание. У выхода из переулка колоннами взметнулись к небу две старые волосатые пальмы, на белоснежных балясинах парапета встречают меня розовые отблески. Сбегаю по широкой лестнице с набережной прямо на галечный пляж.
Почти у самой кромки воды — два лежака. На одном, небрежно развалясь, заложив руки за голову, созерцает рассвет мой ночной гость. Второй лежак пустует.
Ха!
Между прочим, ждал, думаю с удовлетворением. Надеялся, между прочим… На всякий случай оглядываюсь: нет ли ещё приглашённых? Но в пределах видимости кроме нас ни одной живой души. Небрежно сбрасываю на тонюсенький тюфячок полотенце и устраиваюсь так же, как Мага, с комфортом заложив руки за голову. Изумительно. Потрясающе. Слушать, как волна закатывает и откатывает прямо под тобой, как шуршит с перестуками и перекатами галька, вдыхать солоноватый воздух, смотреть на солнце, не щурясь…
Маленький Принц любил закаты. Я не такой пессимист, мне больше нравятся восходы.
Мага молчит, даже головы не поворачивает. Только всё равно я знаю, что он чувствует меня рядом. Но заговори кто из нас — и любое слово покажется сейчас банальностью. К тому же, иногда вдвоём бывает хорошо просто помолчать.
***
— Ух, как… — Лора залпом выпивает чай. Можно подумать, это у неё в горле пересохло от рассказа, а не у меня. — Как романтично… Ведь может он быть таким, может, если захочет. А уж когда помоложе был — представить страшно. — Восторженно закатывает глаза. — А братец-то его, братец! — спохватывается. — Тот вообще неотразим! Он-то откуда взялся? Впрочем, давай по порядку, спешить нам некуда.
Слово за слово — и я рисую картину нашего с Магой знакомства и расставания. Уже более сжато. Нет, не из-за каких-то пикантных моментов, о которых неловко сообщать даже подруге, а потому, что большая часть воспоминаний, как ни странно, до сих пор свёрнута плотным рулоном в архиве памяти. Приходится сказать и об этом, дабы собеседница не попрекнула меня в умалчивании деталей. Лора кивает.
— Со мной такое бывало. Как сама себе запретишь о чём-то думать — хорошо так запретишь, с надрывом — годами потом можешь не вспомнить. Ничего, Вань, раз что-то уже приоткрылось — придёт и остальное.
За время беседы понятливый официант, уловив неопределённый Лорин жест, меняет пустые кувшины с чаем на объёмистый кофейник и блюдо с домашними ватрушками и печеньем, а мы с боевой подругой успеваем почтить визитом небольшое помещеньице во внутреннем кафе, потому, что сколько за разговором всего выпито! И не успеваем опомниться, как день уже клонится к вечеру. Спохватываюсь.
— Который час? Мне же от Мишеля покупки обещали привезти, да из ресторана ужин к семи доставят, а я тут рассиживаю!
Лора оборачивается. Оказывается, над крышами проглядывает башня ратуши с циферблатом, как у БигБена, а я и внимания не обращала.
— Почти шесть. Пойдём, провожу, по дороге доскажешь. На мне-то один голодный рот, а у тебя прибудут трое, уставшие, злые, как черти, надо будет кормить, чтоб подобрели. По Аркашке сужу, к нему, пока не поест и не отдохнёт, ни на одной козе не подъедешь. Это ты учти, подруга, мужики — они такие.
Ближайший проулок выводит нас на "мою" улицу, и я с удовольствием отмечаю, что уже неплохо ориентируюсь. В пути кое-как досказываю свою эпопею, правда, концовка получается скомканной. И не потому, что дорога недлинная, просто помню зловещее предупреждение дона: не делиться ни с кем своими "домыслами" касательно Васюты. Такой человек, как ГЛАВА, советами зря не разбрасывается. Но Лора, несмотря на свою привычку в беседах охать, ахать и причитывать, женщина недюжинного ума и сообразительности и успевает что-то просечь.
— Так ты не веришь, — только и говорит она. Поглядывает на дверь Магиного дома, словно колеблется, заходить или нет. И припечатывает: — Ну и правильно. Для нас, баб, законы не писаны, мы во что хотим, в то и не верим. И пусть все вокруг твердят, что мы чудим… Ладно, Вань. — Она чмокает меня в щёку. — В гости не набиваюсь, твои могут и раньше нагрянуть, а тут я, незваная… Незваная, не спорь, — не даёт мне возразить. — Насмотрелась я за эти дни на вашего Главу, он, видать, птица высокого полёта, этикет блюдёт, и наших обычаев друг к другу заваливать без предупреждения не одобрит; подставлять тебя не буду. А что приоделась — молодец, — неожиданно добавляет, — пусть только попробуют не оценить. Привыкли нас вечно в затрапезе видеть, нужно себя иногда и при параде преподнести. Ох уж эти доны, — неожиданно фыркает она. — А вот, кстати, и от Мишеля доставка!
И она таки зависает у меня ещё минут на двадцать, потому что пакетов и коробок из модного салона оказывается немало. Где-то надо разместить два выходных костюма, два домашних, три пары обуви и… кое-что по мелочи, вроде пижамы, шляпки, носовых платков. В общем, для мужчин неинтересно, для женщин жизненно необходимо. Всё это добро Лора помогает перетащить наверх, в гардеробную, а заодно советует, на каких полках, что и как разместить.
— Здесь-то, наверху, я ни разу не была, — замечает, спускаясь с лестницы, — а вот на кухне что-то поменялось. Мы ж сюда с Аркашей несколько раз заходили… А-а, стол длиннее стал, на большую компанию, а то ведь твой благоверный всё бирюк бирюком жил, как волк-одиночка. Ничего, что я его благоверным называю? Он всё же неплохой мужик, когда без закидонов. Ох, Вань, ежели б не Васюта — мне кажется, вы бы друг к другу притёрлись бы.