Соседи по квартире
Шрифт:
Прислонившись к стене, Келвин снимает носок.
— И что именно Лулу преподнесла не так?
— Благодаря ей произошедшее кажется чуть ли не сюжетом из «Рокового влечения», — говорю я, не особенно убежденная в собственной правоте. — Просто… ты мне очень понравился.
— Тебе понравился совершенно незнакомый человек, которого ты окрестила Джеком? А потом сняла его на видео? Проследила за ним до бара и…
— Я понятия не имела, что ты выступаешь там с группой, — покраснев, отвечаю я. — Это было случайное совпадение.
— Холлэнд, поменяй нас местами, — как обычно, Келвин полуобнажен, и мне впервые за все время
Глядя на сложенные на коленях руки, я качаю головой.
— Послушай, мне хорошо понятно, что ты имеешь в виду, но я знаю себя и собственные намерения. Я ни разу не пыталась заговорить с тобой и уж тем более превращать общение в нечто большее.
Подняв голову, я замечаю, что взгляд Келвина полон сомнений. Тряхнув головой, он убирает упавшую на глаза прядь волос.
— Окей, но я-то не знал о твоих намерениях. Если оглянуться назад, все случившееся предстает в несколько ином свете.
У меня в груди жжет.
— Я тобой восхищалась, — в свою защиту говорю я. — И никому о тебе не рассказывала — ни в Фейсбуке, ни в Твиттере. И видео никуда не постила. Ты играл на станции одно из моих самых любимых произведений, и это было потрясающе. Иногда ты был слишком хорош, чтобы казаться реальным человеком. Однажды я увлеклась и отправила видео — но всего одной подруге. И ты считаешь, это плохо, что я была так заинтересована тобой?
Келвин подходит и садится рядом на кровать — спиной ко мне.
— Я не это имел в виду. Все закончилось нормально. Просто странно, — тяжело вздохнув, говорит он.
Нормально? Все закончилось нормально?
Глядя Келвину в спину, я чувствую раздражение, что не вижу его лица.
— Я считал нас незнакомцами. Ты пошла на это соглашение, потому что хотела помочь Роберту, а я — сам себе, — продолжает он и бросает носки в корзину. — Но сейчас у меня такое чувство… — Келвин качает головой, — не знаю… будто ты меня обманывала.
— Обманывала?
— Ну да. Или манипулировала мной.
Его слова словно триггер — жжение в груди становится сильнее, и я взрываюсь.
— Что-что? Да ты издеваешься!
Келвин поворачивается ко мне и смотрит в глаза, но ничего не говорит.
— Какое имеет значение, что я на тебя запала? — спрашиваю я. — Ну да, сейчас у меня есть секс и некоторая помощь с оплатой квартиры, но ничего из этого я не планировала. На самом деле, если мне не изменяет память, я вела себя настолько скрытно, что ты даже не подозревал о моих чувствах. Мне пришлось противостоять гневу Джеффа и Роберта, мой брат Дэвис не знал, как подступиться ко мне с вопросом, что же я натворила, а родители… так те вообще ничего не знают! Теперь у Роберта в оркестре есть виртуоз, а у тебя работа в самом популярном спектакле Бродвея и секс с фиктивной женой. И ты сейчас всерьез предъявляешь мне претензии? — встав с кровати, я иду в ванную чистить зубы.
Келвин следует за мной.
— Мне просто жаль, что ты не рассказала о своих чувствах.
— Так вот что тебя беспокоит?
— И это тоже, да.
Повернувшись к нему, я выдавливаю на щетку слишком много пасты, но чтобы обратить на это внимание, я сейчас слишком
— Слушай, ты ведь жить здесь собирался, поэтому я не хотела, чтобы сложилось впечатление, будто у меня есть какие-то ожидания на твой счет, — вынув щетку изо рта и показывая ею на него, говорю я. — Да, я пошла на это ради Роберта, но еще потому, что долгое время искренне восхищалась твоим талантом и хотела, чтобы у тебя получилось его реализовать. Хотя тогда я толком тебя не знала.
Замолчав, я обнаруживаю, что Келвин всматривается в мое лицо, словно ищет какой-то ответ на непонятный мне вопрос.
— Кстати, я рассказала об этом во время собеседования с Доэрти, — напоминаю я.
— Ага, но ты дала мне понять, будто история выдуманная.
— Верно, — соглашаюсь я и невесело усмехаюсь. — Потому что ты назвал мой рассказ «чистым безумием». Я предпочла бы считать себя доброй. А меня выставили каким-то чудовищем, дурно обращающимся с другими людьми.
Келвин стискивает челюсть, но я не могу понять, в чем дело. У меня кончились слова, да и объяснять больше нечего.
«Ты дала мне понять, будто история выдуманная».
Но начни он задавать вопросы, я не стала бы отпираться.
Наклонившись над раковиной, я чищу зубы с энергией женщины, готовой голыми руками поднять здание и швырнуть его в океан. Чувствую, как Келвин какое-то время стоит за спиной, а потом разворачивается и выходит из ванной. Судя по звукам его шагов, он направляется в гостиную, а не в спальню, но я слишком расстроена, чтобы заметить собственное облегчение.
***
Толком не выспавшись, я встаю в шесть утра. Но я точно знаю, что все-таки спала, поскольку на меня не сразу вновь накатывает вчерашняя паника. Чего мне совсем не хочется делать, — так это снова обсуждать произошедшее и ощущать напряжение между собой и важным для меня человеком, который сейчас крепко спит на диване.
Поэтому я одеваюсь и тихо выскальзываю из квартиры.
Кажется, прошла целая вечность, с тех пор как я каждый день ходила на станцию «50-я улица», садилась в метро, покупала кофе в «Мэдмен эспрессо», но сейчас мне очень этого не хватает. Я хочу снова пройти по своему прошлому маршруту и снова почувствовать, что это моих рук дело — соединение двух важных точек музыкальной вселенной. Я устроила это, когда привела Роберта к Келвину.
На станции метро, как всегда, людно, но никакого гитариста у подножия лестницы нет. Вместо него играет достаточно способный саксофонист, и я бросаю в раскрытый чехол пятидолларовую купюру. Прервав игру, он меня благодарит.
Значит, парень здесь ради денег, а не чтобы раствориться в собственной музыке, и сам факт, что я умею отличать одно от другого, мне очень нравится. Келвин мог играть на гитаре в полном одиночестве и жил бы в квартире Марка, окажись это единственным способом заниматься музыкой. Но, к счастью, появились и другие варианты. И сейчас у Келвина есть аудитория, поклонники, доход. Как тогда он может расстраиваться, если в итоге получил все, о чем только мечтал? Конечно же, мне стоило рассказать с самого начала, что время от времени я наблюдала за ним и восхищалась мастерством игры. Но реакция Келвина на мои чувства кажется мне сильно преувеличенной. Я разрываюсь между желанием не приходить домой до вечера и готовностью броситься назад и «растерзать» его снова.