Сослагательное наклонение

К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Согласитесь, приятно выбрать подходящую эпоху, подправить в ней самую малость, а потом с удовольствием лицезреть, как история меняет своё течение, рушатся прежние государства и воздвигаются новые, перекраиваются политические карты, гибнут и возвеличиваются народы. В подобные мгновения чувствуешь себя демиургом, и всякие александры македонские и чингиз-ханы лишь фишки в твоей настольной игре.

Ах, как жаль, что история не знает сослагательного наклонения, и даже волос, упавший с головы, нельзя воткнуть обратно!

Ведь есть в истории моменты, когда решающую роль играла нелепая случайность, судьбы стран и народов решал параноик, прилучившийся в подходящее время в нужном месте. Параноики среди людей встречаются не слишком часто и, значит, в такие минуты история вершится нелепой случайностью.

В народной памяти параноик всегда остаётся как харизматический лидер и, сколько бы крови он ни пролил, каких бы глупостей и подлостей ни совершал, ему всё прощается. Достаточно вспомнить, в каком виде представляет молва грозных царей, хоть Ивана, хоть Петра. Впрочем, безумный царь, это не исключение, а скорей правило, а от параноика, случайно вляпавшегося в мировую историю, круги расходятся долго и порой не утихают, а вскипают девятым валом, калеча ход времён.

Нет, наверное, среди русских людей никого, кто бы не слышал имени знаменитого атамана Стеньки Разина. Песни о нём поются уже три сотни лет. Подобно тому, как слово «поэт» ассоциируется для русского с фамилией Пушкин, а «художник» – Репин, слова «русская народная песня» вызывают в памяти «Из-за острова на стрежень», «Есть на Волге утёс» и «Ой да не вечер!» Всякий знает, Стенька Разин – это тот, кто княжну утопил. Княжну почему-то считают персидской, хотя утоплена она была до Персидского похода. Очевидцы утверждают, что княжна была татарская: дочь едисанского хана Алея. Впрочем, бедной женщине от этого не легче.

Чем ещё прославился удалой атаман? Разумеется, Персидским походом. А теперь, хоть история и не знает сослагательного наклонения, забудем ненадолго эту истину и пофантазируем, как повернулась бы отечественная и мировая история, если бы пушечный залп со стен Царицынской крепости достиг цели, и Стенька Разин, не успев прославиться, пошёл на корм волжской плотве.

Разумеется, уничтожить всю казацкую флотилию царицынские стрельцы не могли, большинство стругов прорвались бы на волжское низовье, воровские казаки соединились бы со своими подельщиками, идущими пешим ходом, и занялись бы привычным делом – добыванием зипунов. А это значит – татарские погромы, пограбленная патриаршая казна, возможно, – разбитые учуги. Даже в мелочах история шла бы своим чередом, разве что знатную полонянку никто не сообразил бы утопить, у русского народа стало бы одной раздольной песней меньше, а несчастная дочь хана Алея скончала бы свои дни в безвестности, наложницей у кого-то из менее знаменитых казаков.

Можно спорить, как повели бы себя казаки во время захвата учугов, где в это время готовился к отправке караван с рыбой. Солёная рыба была не только одним из основных продуктов питания русских людей, это был едва ли не единственный источник соли. Монополия на соляную торговлю и гигантские пошлины на соль, введённые тишайшим царём, как известно, вызвали «Соляной бунт», жестоко подавленный Тишайшим. А вот пошлины на солёную рыбу были невелики. Рыбу солили прямо на учугах, благо что поблизости от Эльтона и Баскунчака соль была дёшева, и развозили по России. Рыбу эту ели все от мала, до велика. Паюсная икра и осетровые балыки попадали на стол барам, вобла и хамса – бедноте. А уж знаменитую каспийскую сельдь лопали все без разбора. Причём ели не как теперь, предварительно распотрошив и очистив от костей. С солёной рыбой варили щи, её клали в кашу, кидали целиком, чтобы ни одна молекула хлористого натрия не пропала зря. И уже потом, вытащив из горшка разваренную селёдину, её рушили, выбрасывая в помои кишочки, и обсасывая голову и хребтину.

Конечно, у России были ещё и мурманские ловы, но соль на Мурмане была морская, горькая, рыбу солили не так крепко, разве что тресковые головы, которые засаливались отдельно и продавались как заменитель соли – русский аналог соевого и вьетнамского рыбного соусов. Вяленая мойва, слегка подсоленные палтус и треска, разумеется, не могли обеспечить солью быстро увеличивающееся население России, так что гибель астраханского улова, поставила всю страну на грань самого страшного голода – соляного. Это сейчас деградация надпочечников грозит лишь оголтелым сторонникам бессолевых диет, прежде было иначе. Помните, у Некрасова:

А приказ кидать улов в воду отдал именно удалой атаман Степан Тимофеевич. Почему-то любители народных песен не обращают внимания на неприметный с первого взгляда факт.

Разумеется, Разин не вышибал самолично днища бочек и не сбрасывал их со сходней. Среди казацкой гольтепы нашлось немало охотников выполнять изуверский приказ, так что возможно, барки с рыбой отправились бы на дно и без участия атамана. Одно сослагательное наклонение тянет за собой следующее, и, чтобы окончательно не забрести туда, не знаю куда, во всех сомнительных случаях будем считать, что история пошла бы так, как она пошла на самом деле. А это значит, что и без Разина годовая добыча расположенных в волжской дельте ловов была бы уничтожена воровскими казаками.

С другой стороны, Серёжка Кривой, грабивший те же самые учуги за год до Разина, не топил барок и не вываливал улов в воду. Он под завязку затарился рыбой и икрой, а всё остальное оставил нетронутым, не стал зря вредить незнакомым людям. Подобное поведение было характерной чертой именно Степана Разина. Тут имеет смысл подумать, почему Степан Тимофеевич столь целеустремлённо старался причинить максимум вреда родной стране.

Прежде всего, знаменитый казак вовсе не был простым разбойником. Поход за зипунами никоим образом не воспринимался им буквально; в хлебе насущном Степан Тимофеевич не нуждался, и платье носил красное. Происходил он из рода домовитых казаков, его крёстным был войсковой атаман Корнила Яковлев. Во время поездки к царю войсковой старшины, Степан Разин был в составе посольства, он участвовал в переговорах с калмыцкими нойонами, командовал казацким полком, сражавшимся под Перекопом во время очередной войны с крымчаками. Казалось бы, перед нами успешная карьера человека, не входящего в политическую элиту, но готового оставить заметный след в истории страны. След, не омрачённый никакими злодействами. Имена таких людей известны историкам, но песен о них не слагают.

И всё бы хорошо, но в 1665 году во время войны с Польшей старший брат Степана – Иван Разин, тоже командовавший казачьим полком, вздумал показать норов и в самый разгар военных действий увёл полк к родным куреням. Расчёт был прост: не станет же воевода – князь Долгоруков, отводить всё войско, чтобы поймать и примерно наказать один мятежный полк. А потом, когда страсти остынут, поди, сыщи виноватого. Однако, и на старуху бывает проруха: беглецы были перехвачены и окружены отрядами регулярной армии. Казаки быстренько принесли повинную, обещав заслужить прощение бедовыми головушками. Процедура стандартная, повинную голову, как известно, меч не сечёт. Лишь в особо серьёзных случаях выбирались четверо виновных из числа зачинщиков и вешались в назидание остальным. Обычно зачинщиками становились людишки самые ничтожные, каким на круге казацком и слова не дают. Однако, на этот раз князь призвал к ответу полковника. Иван Разин был повешен на глазах у своих подчинённых.