Состязание. Странствие
Шрифт:
— Возьмешь меня с собой в следующую экспедицию? Он не знал, куда собирается Амундсен.
— Почему же не взять, — услышал он в ответ. И вот теперь он здесь.
Притом Улав Бьоланд не пентюх какой-нибудь. Пусть все его образование — передвижная школа, но он усвоил норвежский язык, отдающий землей и потом, и этим языком записывает свои впечатления на пути к полюсу. Он человек дела, немногословен. Силен как жеребчик, и ему нипочем любые морозы. Умеет сносить обиду, свободен от чрезмерного честолюбия. Гладко рассуждать не мастер. Но чувствует верно и твердо знает: при всех неприятных чертах начальника в нем есть и много располагающего.
Поэтому он ему верен. Не все одобряет, однако всегда лоялен, в этом и толика крестьянской хитрости: с начальником лучше ладить. Но угодничать он не способен. Суть в том, что он заявил о своем участии в гонке и намерен выиграть. Еще один пример умения Амундсена точно подбирать людей.
Они приходят в Фуншал на острове Мадейра. Здесь псам скармливают целую лошадь. Кровавая палуба, спящие собаки, пальмы на берегу, чудный пляж, воздух дрожит от жаркого марева. И на борт поднимается Тень.
Да-да — Леон из Норвегии, он здесь, пришел на Мадейру на другом корабле. Предстоит решить последние практические проблемы, желательно также оплатить некоторые счета; в каюте с глазу на глаз обсуждаются неотложные дела, затем отправляются секретные телеграммы.
Настал решающий час.
Много позже, сидя над своими записками, Амундсен все еще не может скрыть нервозности. Он тщательно все подготовил. Продумал шаг за шагом все, что должно произойти, взвесил каждое слово. Собрать всех на палубе. Заставить подождать. Не слишком долго, чтобы не раздражались. Но и не слишком коротко, пусть растет напряжение. Начальник тоже вырастает в глазах своих подчиненных, когда заставляет их ждать, — немного.
Шкипер Нильсен выходит на палубу, держа под мышкой свернутую карту.
За ним выходят вместе оба лейтенанта, потом из каюты поднимается Леон, держа в руке тяжелый портфель.
Только бы псам не вздумалось выть в эту минуту!
Момент важный и неподконтрольный. Случись так, никакой начальник не справится с ситуацией. Люди могут вспылить, разозлиться — и что тогда? Но собаки доели остатки конины, в их желудках преют мясо и кровь. Это тоже входит в план. Даст бог, воздержатся от концерта.
Наконец на палубе появляется начальник экспедиции. И на головы участников обрушивается истина — просто и твердо, ультимативно.
Мы пойдем не на север, а на юг.
Всем предоставлен свободный выбор, формально. Но кому охота в одиночку возвращаться домой с Мадейры?
И номер удается. Невероятно, но удается. Актер владеет публикой, он снова торжествует. Видит, как потрясение сменяется облегчением. Одно из главных препятствий на пути к полюсу взято.
Пальмы на берегу машут листьями, зыбь катит на юг. Скоро в путь.
Леон сходит на берег с телеграммами. Одна из них адресована Скотту. Она будет послана только из Норвегии, когда туда вернется Леон. К тому времени Скотт будет в Мельбурне, направляясь на юг.
Телеграмма составлена туманно. В ней говорится лишь, что Амундсен пойдет на юг, и ни слова о намерении покорить полюс.
Гений вправе действовать. Из этого еще не следует, что мы любим гениев.
Люди на борту — все, кроме Юхансена, — сильнее прежнего преклоняются перед начальником. А ведь он морочил им голову? И псы его обожают. А он потчует их пинками.
«Фрам» попадает в полосу штиля. Мотор слабый, да и топливо нужно беречь. Неуклюжее суденышко безвольно покачивается на черных волнах. Жара. То одна, то другая собака поднимается и воет. Вой тонет в зное; спящий в тени под тентом человек приоткрывает один глаз, но тут же снова засыпает. Момент терпения. Тягучие часы, жаркие ночи, невыносимые дни. Пресную воду необходимо экономить. Она помутнела, почти непригодна для питья. Псы страдают от жажды. Лежат и пыхтят, свесив языки. Языки уже не красные, а серые.
И тогда он обходит своих людей и говорит:
— Ответственность лежит на мне!
Это не приказ и не доверительное признание, просто дружеское сообщение; он берет на себя груз мыслей, обременяющий собеседника. Он не торопится. Садится рядом с тем, кто уныло стругает палочку. Сам достает перочинный нож, чистит им ногти. Чертыхается вместе с тем, кто отводит душу бранью, молчит с тем, кто отмалчивается. Напоминает:
— Ответственность лежит на мне!
У него удивительное умение разряжать атмосферу в трудный момент — далеко в океане, когда судно топчется на месте и тянутся нескончаемые часы нестерпимой скуки.
Но о том, что его по-настоящему тревожит, он помалкивает: «Поспеем мы в Китовую бухту раньше Скотта?..» Ведь нельзя исключать возможность того, что Скотт тоже захочет разбить там лагерь, чтобы быть ближе к полюсу. Пришедший последним должен будет уступить первому. Однако эти опасения — удел самого Амундсена, ими он ни с кем не делится. Он ходит по судну и говорит:
— Ответственность лежит на мне!
Они отпускают собак с привязи. Это его приказ. Собакам нужно размяться. На заставленной снаряжением палубе не очень-то разгуляешься. Всех собак отпускают одновременно. Полтора месяца они сидели на привязи. Поначалу даже не замечают, что теперь можно свободно двигаться. Проходит полчаса. Никаких изменений. Но на борту растет напряжение. Всякое может случиться. Люди ожили, смотрят: что теперь будет? И вот первый пес поднимается на ноги и делает несколько шагов по палубе.
Останавливается, озадаченный. Его ничто не держит. В следующую секунду на борту разражается ураган, полудикие псы бросаются вперед, чтобы покарать отступника, и обнаруживают, что свободны все. Стоит оглушительный вой. Сейчас они зададут трепку врагам. Собакам невдомек — это было сделано, когда они дремали, разморенные зноем, — что морды их туго перевязаны, чтобы они не загрызли друг дружку насмерть. Драка — их страсть. В Гренландии драка составляла их традицию, их культуру. Сейчас они померяются силами на палубе.